Плененный любовью

– Я знаю что ты ненавидишь незаслуженные дары и похвалу. Знаю, что твой отец был ослом и заставил тебя считать, что ты никогда ничего не добьешься, но ты доказал, что он ошибался. Знаю, тебе кажется, что ты должен быть совершенством, но никогда им не будешь. Знаю, что ты человек, являющийся лучшим лучником в Шотландии и много лет преданно воюющий на стороне Роберта Брюса – даже в самые худшие дни его правления; ты из тех, на кого можно положиться. Я знаю, что ты не хочешь быть защитником, но ты им являешься. Знаю, что ты оставил на Джона обязанности главы клана, потому что считаешь себя недостойным этого. Я знаю, что убитые в битвах враги что-то значат для тебя, и поэтому количество камней на могиле твоего отца и монет в корзине для пожертвований отца Роланда увеличивается с каждым твоим возвращением.

Она глубоко вздохнула.

– Я знаю, ты думаешь, что тебе лучше быть одному и не хочешь заботиться обо мне. Знаю, что я единственная женщина, с которой ты по-настоящему разговариваешь. Знаю, что, когда я послала Айзу с тобой в кладовую, ты не прикоснулся к ней, хотя мог. Знаю, что у тебя было множество женщин, но единственная, которая не была тебе безразлична, причинила тебе боль. Я знаю, что ты думаешь, что заставишь меня страдать, но если бы ты любил меня, то был бы верен и предан до самой смерти, так же как и я тебе.

Их взгляды встретились, и Кейт бросила в завершение:

– Я знаю, что быть зарубкой на столбике кровати не нравится тебе гораздо больше, чем ты показываешь, но тебе кажется, что никто не разглядит за твоим безупречным лицом обычного человека со своими недостатками. Может, ты и прав, но ты никогда этого не узнаешь, потому что не хочешь рискнуть и довериться своим чувствам. Потому что я знаю, что ты тоже это чувствуешь, Грегор. Так же как знаю, что однажды ты пожалеешь, что выдал меня за другого, но к тому времени будет слишком поздно, и тебе некого будет винить, кроме себя.

Грегор ошарашенно таращился на нее.

– Господи, Кейт, я…

Не знает, что сказать. Это было ясно. Неожиданно буря эмоций иссякла. Осталось только чувство горечи и безысходности и, может быть, желание ударить в ответ.

– Отдавай меня за кого хочешь, Грегор. Мне все равно. Ни один из них не ты. Но когда будешь лежать в темноте и пытаться заснуть, а твое тело тосковать обо мне, так же как мое о тебе, подумай вот о чем: следующий мужчина, под которым я окажусь, будет моим мужем, и в отличие от тебя он не остановится.

Вены на его шее забились сильнее, рот сжался в тонкую линию. Кейт подумала, что он дотронется до нее, но его руки застыли на месте.

– Конечно, ты можешь доказать, что я ничего для тебя не значу и найти другую разрядку, но я не думаю, что ты это сделаешь. Я думаю, ты хочешь меня, а не кого-то еще. Но давай докажи, что я не права… если сможешь.

Кейт не знала, откуда у нее взялись силы бросить этот вызов, но даже, осознавая риск, она не взяла бы слова назад. Она могла потерять слишком многое. Ее вера будет вознаграждена или уничтожена сейчас – прежде чем Грегор выдаст ее замуж за другого мужчину.

Чувствуя себя более израненной и избитой, чем после любой тренировки, Кейт повернулась и ушла.

Она не оглядывалась.

…«Господи» – это единственная связная мысль, на которую Грегор был способен. Так что он повторил:

– Господи.

Грегор не знал, сколько времени простоял на месте, после того как она ушла. Кейт снова это сделала: перевернула все с ног на голову, вывернула его наизнанку, все перемешала. Он чувствовал себя так, словно его на какое-то время засосало в воронку и выбросило обратно, как корабль на скалы. Корабль, который плыл себе совершенно прекрасно, пока не попал в непредвиденный ураган.

Кейт.

«Она меня любит». Услышав литанию своих качеств – плохих и хороших, – как Стрела мог сомневаться? Это не девическая влюбленность и не мимолетные чары его лица; Кейт действительно его знает.

Черт, она понимает его лучше, чем он сам. Грегор не знал, что думать об этом. Это его смутило. Нет, она его смутила.

Откуда Кейт вообще про него столько знает? Мать, несомненно, что-то ей рассказывала, о чем-то она сама догадалась по наблюдениям, а что-то, несомненно, придумала. «Думаю, ты хочешь меня, а не кого-то еще». Это уж точно предположение… так ведь?

«Докажи, что я не права… если сможешь». И Грегору следует доказать. Господь свидетель, следует. Но он не причинит ей боли, просто ради доказательства.

Она и так страдает из-за его проклятого плана. Плана, который казался превосходным до возвращения домой. Однако Грегор не предвидел, что захочет Кейт. Не предвидел, что не сможет держать свои проклятые руки при себе. Не предвидел ее ответа и совершенно не предвидел пытки того, что можно назвать только ревностью, при мысли о ней с другим мужчиной.

«Следующий мужчина, под которым я окажусь, будет моим мужем». Грегор снова выругался.

И еще не предвидел своего чувства вины за то, что отсылает ее из дома. Что так хотел избавиться от нее.

Избавиться от Кейт – Грегор хотел этого, однако из уст самой Кейт это прозвучало ужасно. Как он мог даже подумать о таком?