Пленённая льдом

Его жена сглатывает.

– Башня сулит беды. Нам следовало не обращать на нее внимания. Просто игнорировать – и все.

Брат напротив наклоняется к ней через стол.

– Игнорировать? И пусть другое королевство постигнет ее тайны, изучит ее силу?

– Сила? – только и спрашивает женщина, поднимая брови.

– Поговаривают… поговаривают… – Он замолкает.

– Что поговаривают? – спрашиваю я, боясь услышать ответ.

– Говорят, в башне спрятано оружие для уничтожения ведьм, – говорит брат, еще больше наклоняясь вперед. – Оружие, дающее неописуемую силу тому, кому оно попадет в руки. Сила, которая принесет смерть даже ведьмам. И кому, как не нам, должна быть поручена честь уничтожить ведьм?

Принц Фердинанд кивает.

– И все же мне кажется, что у Людвига ничего не вышло.

– У Людвига? – спрашиваю я, и мой голос срывается. Людвиг?

– Это наш брат.

Людвиг. Картина. Его смерть. Его глаза.

Моя любовь?

– Как только зима закончится, мы отправимся к башне и возьмем ее штурмом, – пророчит брат.

– Маркус, – тихо говорит Фердинанд. – Эта зима не закончится.

– Любая зима заканчивается, – настаивает Маркус.

– Но не эта.

Женщина начинает беззвучно плакать. Ее ладони гладят живот. Фердинанд кладет на плечо жены руку.

– Наша проблема – холод и голод. Вот какой вопрос нужно решить. Тогда и только тогда мы сможем подумать о штурме башни.

– Брат, – настаивает Маркус. – А что, если башня и есть решение? Что, если то, что мы в ней найдем, поможет нам победить ведьм, а вместе с ними и это надоедливое ледяное проклятие? Потому что – заметь – зима наступила вскоре после появления башни. Здесь должна быть какая-то связь. Может быть, зима призвана помешать нам добраться до башни.

– Хм, – произносит Фердинанд.

Они ничего не знают. Они даже не подозревают, что решение находится прямо перед ними. Я поднимаю взгляд. Я должна это сделать. Вот почему я здесь. Я должна столкнуться с прошлым. Мои глаза находят ковры на стенах, нащупывают следы выцветших цветов, читают историю, которую они рассказывают.

Историю, полную страданий.

Зал горит, стекла на окнах лопаются. Десятки солдат лежат мертвыми, разбросанными по полу. Откуда-то доносятся крики детей-фей. Они загоняют их внутрь, в ворота, держат за волосы, оттягивают головы назад, ножи приставлены к шеям. Я заставляю огонь разрастаться и напускаю его на солдат. Он подчиняется каждому моему приказу, это моя кровь, мое дыхание. Я шлю пламя на их кожу, позволяю ему вкусить их плоть.

До костей, обглодай их до самых костей!

Я призываю птиц, всех птиц поднебесья, и они бросаются на них, голуби и зяблики, сороки и вороны, воробьи и горлицы.

Отберите у них глаза, отберите у них свет!

Крысы из нор, я вызываю и их, велю, чтобы они хлынули на солдат черным нескончаемым потоком.

Жрите их, жрите!

Дети бегут ко мне, одна за другой. Я избавляю их от мучителей, которые не предпринимают никаких действий. Мне повезло, что люди слишком напуганы или слишком шокированы тем, что видят. Перед ними фея, существо прямиком из ада. Я кричу и реву, я несу смерть. Прибывают новые, все новые и новые солдаты, и горы трупов вырастают до неизмеримости.