Пленительная страсть

И тут же она почувствовала, что ее швырнули на пол! Женщина, с изумлением распахнув глаза, воззрилась на перекошенное злобой лицо дона Цезаря Альвареса.

— Итак, я на втором месте после голландца даже у шлюхи! — вне себя от гнева, прошипел он.

Но внезапно он взял себя в руки и ласково улыбнулся. И это испугало Гретхен еще больше. Она еще никогда не видела испанца в таком вкрадчиво-тихом настроении. Медленно она поднялась на колени и отодвинулась подальше от его ноги (ее не тешила перспектива иметь изуродованное лицо).

Цезарь приблизился к ней и поставил ее на ноги. Вдова была уверена, что он намеревался убить ее. Поддавшись инстинкту попавшего в западню зверя, она лягалась, вырывалась из его рук, щипалась и до крови царапала ногтями его грудь.

— Ублюдок! Ты не убьешь меня! — шипела Гретхен, и грудь ее вздымалась от возбуждения.

Она лягнула его, но он перехватил ее ногу, и они оба повалились на пол. Немка вцепилась рукой в волосы на груди Цезаря и рванула на себя. По-женски тонкий, пронзительный крик вырвался из его груди.

Покатившись с ним по полу, женщина оказалась сверху и ощутила твердость его плоти. И мгновенно страх сменился отвращением. Интуитивно она сообразила, что ей нужно делать. Если испанец удовлетворит свою страсть, то ей удастся благополучно уйти.

Сильные полные руки Гретхен схватили Цезаря за плечи и прижали его к полу. Она заглянула в его наполненные страстью глаза и сжала его соски, а затем медленно приподнялась и оседлала его.

Мужчина закрыл глаза, и мрачная гримаса исчезла с его лица. Когда вдова начала ритмично двигаться над ним — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, — страсть охватила и ее саму; тело Цезаря содрогалось от спазм, и скоро он глубоко задышал, удовлетворенный, и погрузился в забытье.

Увидев, что наступил благоприятный момент, Гретхен осторожно поднялась на ноги, надела свое порванное платье и, даже не оглянувшись, тихо покинула дом испанца, зная, что больше никогда сюда не вернется.

ГЛАВА 23

Фрау Хольц стояла в полутемной комнате у постели метавшегося в бреду хозяина. Лицо старой женщины выглядело суровее обычного: боль и сострадание застыли на нем. Вопросительно заглянув в глаза доктора, она уловила в них беспокойство и нерешительность.

Смущенно покашливая, малорослый старенький врач старался избегать укоряющего взгляда экономки.

— Рана очень глубокая, до самой кости. Возможно, вашему хозяину придется ампутировать руку, да и то будет чудом, если он не умрет от заражения крови. Однако, оставшись жить, Риган с ума сойдет, узнав, что лишился руки. Кто-нибудь должен постоянно находиться у его постели. Где госпожа ван дер Рис? Нужно ей сообщить.

— Хозяйка скоро придет. Она находилась в добровольном заточении, молясь Богу, и как раз перед самым прибытием господина ван дер Риса попросила приготовить ванну. Полагаю, она скоро появится.

По тону фрау Хольц было понятно, что она недолюбливает свою хозяйку и не одобряет ее действий.

— Я не могу больше ждать, фрау Хольц. Во-первых, уже наступила ночь, а во-вторых, мефрау Санку должна скоро родить своего первого ребенка... Придерживайтесь моих рекомендаций по уходу за больным. Если к утру жар не спадет, то я буду вынужден ампутировать ему руку, — по голосу доктора можно было понять, что этот исход он считал неизбежным. — Поторопите госпожу. Объясните ей серьезность ситуации: завтра к утру она может стать вдовой.

Прихватив свою тяжелую черную сумку, доктор направился к выходу. Фрау Хольц проводила его и, бормоча что-то себе под нос, снова вернулась в комнату Ригана. Взглянув на него, она отметила про себя, что поза его не изменилась: значит, прописанное доктором лекарство начало действовать.

Сирена быстро пересекла зал и влетела в комнату Ригана. Экономка, словно страж, стояла у дверей. На ее лице застыло выражение непреклонности.

— Доктор не дождался вас. Он только что уехал и вернется утром. Он сказал, что, возможно, хозяину придется отнять руку... если он вообще выживет!

Сирена ахнула.

— Пустите меня к нему!

Фрау Хольц решительно загородила ей дорогу, намереваясь не допустить хозяйку к постели Ригана.

— Доктор распорядился, чтобы я оставалась с больным и ухаживала за ним.

Тон экономки был непререкаемым, а выражение лица — подозрительным.

— Фрау Хольц, я сама буду ухаживать за своим мужем, и никто мне не сможет запретить это! Вы повторите мне рекомендации врача, и я буду неукоснительно их выполнять.

— Госпожа, вам не справиться. Он бредит, его нужно держать.

— Мой брат мне поможет, фрау Хольц.