Пленная Воля

Дальний край сулит все то же,
дальний путь, как все пути.
И опять — всего дороже,
что осталось позади.

Будней цепкими тисками

сжата легкая мечта.
Пусть за синими горами
сказка ждет — она не та.

Если там прозрачней воды

и роскошнее цветы, —
что до чуждой нам свободы?
что до чуждой красоты?

Злая ложь в соблазнах хитрых,

в светлых маревах пустынь,
в пестроте чужой палитры
и в огнях чужих святынь.

Есть один лишь край родимый,

обойди хоть целый свет.
И для сердца двух любимых,
двух желанных женщин нет.

Гибнет роза на морозе

и на солнце — крепкий лед.
От любви судьба увозит,
от тоски не увезет.

Смерть

Ты подошла и стала рядом,
для нас незрима как вчера.
На властный взгляд просящим взглядом
тебе ответила сестра.

Она пощады ждет напрасно,

но опыт многовековой
не развенчал надежды властной,
надежды радостно-живой.

И каждый раз, не унывая,

стоит она перед тобой,
и схватка длится роковая
и предрешенная судьбой.

Кто прав из вас — решать не буду,

и знаю я, что быть должно:
но если б даже верил чуду,
тебя бы проклял все равно.

«Сосновый бор повырублен под дачи…»

Сосновый бор повырублен под дачи
и дебри жуткие расчищены давно.
И все же тут мечтается иначе
и легче дышится, хотя на каждой даче,
соседи хмурые весь день глядят в окно.

Чарует ли простор иль тишина утешна?

ласкает зелень? нежен плеск воды?
иль мило то, что жизнь течет неспешно,
и все, что в будничных заботах безутешно,
растаяло, как туч далекие ряды?

Есть прелесть тайная и в призрачной свободе,

освобождение для тех, кто мог уйти
от повседневности к бессуетной природе,
невольнице, забывшей о свободе,
не знающей, что к далям есть пути.

И все же каждый день, когда дорогой черной,

гудя, проносится дымящий паровоз,
с вагонами, бегущими проворно
туда, где в бездне стонущей и черной
замрет испуганно веселый бег колес,

влечется сердце сладостным позывом, —

как будто жизнь в томительном плену, —
за мощным гулом, вставшим над обрывом,
и соблазняется неведомым позывом,
презрев покой, простор и тишину.

Весенняя гроза

Ливень льет как из ведра,
в небе огненные змеи.
Воды плещут, где вчера
мы бродили по алле.

Гром над самой головой,

за раскатами раскаты.
Спрятал зонтик дождевой
в рясу дьякон бородатый.

Забралась на сеновал

в радостной истоме девка.
А ручей забушевал,
точно он Большая Невка.

Но не веришь ничему,

не боишься даже страха,
и смеешься потому,
что промокла вся рубаха.

Мир бушующий так мил,

тепел дождь и ветер весел:
от избытка вешних сил
он шутя накуралесил.

В поезде