Пленник (СИ)

Эдмонд стоял посреди большой комнаты, в углу размеренно отбивали время жуткие настенные часы. Они были сделаны из цельного куска дерева в виде головы ужасного существа. Глаза этого существа были выпучены, словно в агонии, и наполнены безумием. Разинутая пасть клыками сжимала циферблат, а снизу из стороны в сторону раскачивался маятник, словно мерзкий язык. Эдмонд ненавидел их сколько себя помнил, но никогда не решался выбросить. Возможно это была еще одна гнетущая черта его "болезни". Гнев все еще тлел в его груди. "Он же прекрасно знал". Да, Роберт знал, но все равно каждый раз упорно делал попытку. Будто если он в очередной раз притворится что никакой проблемы нет, в этот раз Эдмонд спокойно скажет ему "конечно Роберт", накинет на себя свое пальто и просто выйдет с ним за порог. С тяжелым чувством злости и сожаления, он снова подошел к окну и отодвинул занавеску. Грузная женщина уже почти сложила все ящики в телегу, на этот раз ей помогала молодая девушка. Эдмонд решил, что это была ее дочь. Грязное поношенное платье не придавало ей красоты, но все же в ней чувствовалась молодость. Хотя чепчик и скрывал ее волосы, изящная шея и ровная осанка выдавали ее красоту. Присмотревшись, можно было заметить и ровные черты лица, и красивое, сильное тело. Эдмонд ощутил тоску. Столь ненавистное ему чувство. Он мог бы просто выйти и заговорить с ней. Его очарования хватило бы и на сотню таких, как она. Он - знаменитый поэт, востребованный в высоких кругах. Тут Эдмона снова захлестнула злость от осознания собственного бессилия. За все свои двадцать лет он ни разу не познал тепло женских объятий. Да, он мог заполучить желаемое уже множество раз. Роберт часто приглашал дам в его квартиру, он знакомил их со знаменитым автором пьес, что ставятся при дворе. Но всякий раз на Эдмонда накатывала волна отчаяния и ненависти. И в лучшем случае все знакомства заканчивались проводами до двери. Он снова взглянул на девушку.

- Скоро ты родишь пару детей от какого-нибудь деревенского неуча, в постоянной стирке и работе в поле твои руки огрубеют, а тело превратится в бесформенную массу, как у твоей мамаши. И на что мне такая, как ты, - он отвернулся от окна и погрузился в тихий мрак своей квартиры.

***

Роберт шел по пыльной белой дороге вдоль зеленых полей и думал о судьбе человека. Сегодня он специально не взял экипаж, времени было предостаточно и ему всегда хотелось вдохнуть свежего воздуха после затхлости квартиры Эдмонда. Послеполуденное солнце светило ярко, но после сырого и темного помещения оно лишь приятно согревало. Небо было столь голубым и совсем безоблачным, что трудно было взглянуть на него, не зажмурив глаз. Он шел и думал о судьбе человека, вынужденного каждое свое утро и день, каждый вечер и ночь быть запертым в собственной квартире. Отец Эдмонда не был богат, но сам он теперь недостатка в деньгах не имел. Он мог бы купить себе дом какой пожелает или выстроить целое поместье, родовое гнездо, которое далее унаследует его сын, его внуки и правнуки. Но Роберт знал, что этому никогда не бывать, при всем своем достатке и положении, Эдмонд Готье был вынужден оставаться в той темной квартире. И Роберт знал, насколько она ему ненавистна. Он шел и смотрел на простых людей, которые работали в поле. Эдмонд называл их чернью, даже не достойной читать его гениальные творения. Их фигуры казались согнутыми, будто под силой урагана деревьями. Уставшие и измученные солнцем, они трудились в поле весь день, для того чтобы вечером у их семьи на столе был ужин. Эдмонд всегда отзывался о них как о людях, которые состоят из одного порока. Роберт конечно знал, что отчасти это правда, но также он знал многих из них лично. Женщина из такой семьи была няней в их доме. Она вырастила его, и он относился к ней, как к своей матери. Подобные люди всегда работали в их семье в качестве прислуги, но для Роберта они все были родными. Дяди, тети, бабушки и даже сестры. В каждом человеке есть пороки, в ком-то их больше, в ком-то меньше. Но и светлого в людях не мало. Эдмонд относился к этим людям с презрением, однако они были счастливее его. Роберту сложно было представить человека талантливее и несчастнее Эдмонда Готье. У этих людей был дневной свет, было ощущение прохладного ветра после тяжелой работы, у них была любовь, у них была жизнь. Жизнь, полная чувств, пусть наполненная горем, лишениями, но также наполненная радостью и простым человеческим счастьем. В отличии от Эдмонда Готье, эти люди были живыми.

Приблизившись к поместью, Роберт вошел в большие резные ворота, прошел по аккуратной дорожке вдоль цветущих клумб и энергично взбежал по крыльцу к главному входу.

- Добрый вечер господин, вы сегодня поздно, - открыл ему дверь Клод, их дворецкий. - Мадам Оливи давно ждет вас в гостиной.

- Клод, ты же знаешь, что мы сегодня уже здоровались, давайте без этих церемоний хотя бы, когда мы наедине, - с улыбкой сказал Роберт. Он знал, что Клод никогда не отступит от своих манер. Но все равно каждый раз это повторял.

- Конечно месье Деко, как угодно.