Пленник золотой любви

– Я не знаком с авторами постов.

– Зато вы хорошо знакомы с Альбиной Юсуповой – ищейкой Смолина. Ее тоже придется допросить.

– Допрашивайте, кого хотите. Советую начать с моих сотрудников, только не забирайте Сатибо. Я вам его не отдам, – Лиза была на грани истерики.

– А вот мы возьмем и увезем его под конвоем. Может, это вас научит ценить добрые семейные традиции.

– Виктор Андреевич, не будьте шерифом Ноттингемским. У вас нет улик против Сатибо.

– Уговорили вы меня. По старой дружбе пока ограничимся подпиской о невыезде. Тем более, еще есть Семен Верховцев, которого вы опозорили в прямом эфире. Итак, для начала мы сегодня проведем обыск в доме Яматори. Если найдем взрывчатку…

– Спасибо, Виктор Андреевич, – просияла Лиза.

– Советую вам также обыскать автосервис “Разводной ключ”, – Сатибо подтянул резинку на “конском хвосте” волос. – Мой джип там побывал за час до взрыва.

– “Разводной ключ”, – повторил Свербилкин, покручивая ус. – Говорящее название. Мою жену там развели на сорок тысяч. Немедленно отправлю туда группу полицейских.

– Не забудьте проверить, есть ли связь между сегодняшним покушением и убийством моего отца, – Сатибо понял, что без его подсказки Свербилкин не совершит подвижек в нужном направлении.

– Я прекрасно помню дело вашего отца, – полковник гордо приосанился, подбоченился, и стал вылитый Чапаев с афиши фильма. – Его вел следователь Бурак. Утром оно было официально закрыто. Все собранные доказательства подтвердили основную версию – ваш отец зарезал сам себя.

– Глупость! Мой отец не мог себя зарезать! Его убили.

– Следствие доказало обратное. Как я уже говорил, самураи предрасположены к сведению с собой счетов. Поменьше нервничайте, молодой человек, то есть оборотень. Займитесь музыкой, танцами. Возьмите пример с меня.

– Наша служба безопасности продолжит собственное расследование, – Сатибо не опускал рук.

– Ну, раз у вас такое хобби, расследуйте до посинения, – Свербилкин взглянул на него как на безнадежного глупца. – Только не вздумайте вершить самосуд! Действуйте в рамках закона.

Взяв с Сатибо подписку о невыезде, он вернулся к месту преступления и приготовился дать интервью корреспондентке городского телеканала.

Я спрятался от репортеров за полицейским “Уазом”.

– Тебе не кажется, что фамилия следователя начинается не с той буквы? – Лиза почти любовно шепнула на ухо Сатибо. – Никакой он не Бурак, а круглый дурак. Остальные сотрудники городского УВД и прокуратуры должны быть его однофамильцами.

– Я убью этого Бурака, – серьезно заявил Сатибо. – Может, тогда они научатся работать.

– Даже не думай.

– А что? Ты считаешь, они смогут меня найти? Я сомневаюсь.

– Сати, ты достаточно подставился. Хватит. Между прочим, я не просила защищать меня от позора, – Лиза пожалела о его вранье. – Могла пережить, что жена Свербилкина, а потом Софья и Наташка узнали бы о моей девственности. Зато ты был бы вне подозрений.

– Трубадур еще бы что-нибудь придумал, чтобы меня обвинить. Неспроста он говорит о ревности как об основном мотиве. Разве ты не видишь, он сам ревнует горожан ко мне, к нашей службе безопасности?

– Свербилкин боится, что мы его обставим. И мы это сделаем.

– Обязательно.

– Не понимаю, почему Свербилкин отказывается проверить версию насчет конкурентов по бизнесу, – Лиза не могла постичь странную логику руководителя ансамбля казачьей песни.

– Если бы ты была хозяйкой придорожного ларька, он поискал бы вероятных недоброжелателей среди представителей малого бизнеса. Мясокомбинат в городе один, и Трубадур считает, что конкурентов у тебя ноль.

– А как же другие акционеры, члены совета директоров?

– Ими мы займемся в первую очередь. Сами. Нам по-любому виднее.

– Ты прав. Но, прошу тебя, Сати, не убивай никого, а при случае отправь копии собранных материалов глупому следователю, – Лиза сомневалась в его благоразумии.

– Мы не выйдем за рамки закона, – с улыбкой заверил ее Сатибо.

Пока Свербилкин проводил с нами очную ставку и выведывал интимные подробности, мой новый друг Егор Ветров неподалеку от поворота к “Крутому Берегу” отбивался от назойливого свидетеля.

– Вы должны написать о том, что я видел, – настаивал плотный бородач, державший на коротком поводке немецкую овчарку.

– Представьтесь, пожалуйста, и объясните, что именно вы видели, – Егор сфотографировал свидетеля, взяв его во весь рост так, чтобы собака оказалась в кадре, и приготовился записывать показания в блокнот.