Пленники Долины

Адсон проводил гостей взглядом, пребывая в твердой уверенности, что сегодняшний день все-таки можно назвать удачным: во-первых, он договорился с Натаном, во-вторых, познакомился с Лансом. И тот разговаривал с ним на равных. Словно и не было Таниевой Долины, рассвирепевшего Берта, мерзкой утренней каши. В сердце Адсона с новой силой вспыхнула надежда. Надежда на то, что скоро все это закончится, что не придется терпеть насмешки надзирателей, обходить стороной это ничтожество – Роуга, кланяться Ральфу и Ричарду, встречать рассвет в штреке.

Быстрым шагом Адсон миновал оба поста и, выйдя на лесную дорогу, перешел на бег. Деревья слились в две непроницаемые стены, легкие горели огнем, чистейшего лесного воздуха, напоенного запахом трав и листвы, было недостаточно, чтобы затушить полыхавший в груди пожар. Адсон спешил к скалистому обрыву близ Одинокой Башни.

Свежий бриз, дующий с моря, с силой ударил в грудь. Перед рудокопом красовалось море: лазурно-синее, покрытое белыми шапками волн, спешащих издалека. Из дальних стран, где под невидимым отсюда солнцем сверкают прекрасные города, в которых живут счастливые люди. Там не бывает войн, и под небом, укрывающим этот волшебный мир, влюбленные никогда не расстаются.

Реальность возвращалась медленно и неотвратимо. Как приходит старость, как наступает восход солнца или его закат. «Не бывает так, чтобы все были счастливы, – подумал Адсон. – Люди разные, и каждому необходимо что-то свое, особенное».

Узник вознес руки к небу и, словно обращаясь к незримому, но вездесущему Богу, исступленно прокричал:

– Я не сдамся! Ты слышишь, сукин сын? Я никогда не сдамся, чего бы мне это ни стоило, что бы на этом проклятом острове ни произошло!

Глава V Последние дни

Жилье заместителя коменданта неприятно напоминало ночлежку. Первые два года Филипп еще старался поддерживать в нем порядок, но со временем потерял к этому занятию какой-либо интерес. Толстый слой пыли покрывал стол, двухстворчатый шкаф, подоконник и давно не мытый пол. На деревянном ложе валялись небрежно скомканное одеяло и посеревшая от грязи подушка. Из-под кровати торчал угол сундука, зачем-то выкрашенного в кричащий оранжевый цвет. У стены пристроился квадратный стол с неизменной кружкой и два криво сколоченных табурета.

Филипп достал из сундука бутыль рисового рома, вернулся к столу и наполнил кружку доверху. «Мои дни серы, как штаны рудокопа», – пришло ему в голову дурацкое сравнение. Усмехнувшись, Филипп глотнул рома. Чем больше он пьянел, тем ярче становились краски: стол постепенно стал ровным и гладким, пыль куда-то исчезла, кровать выглядела королевским ложем. Филиппа уже не беспокоили запасы продовольствия, истощение рудных пластов, рыскающие в окрестностях хищники.

Стук в дверь отвлек хозяина комнаты от радостного созерцания чудесных изменений. «Кого там гоблины принесли?» – подумал Филипп с раздражением.

– Господин Лерой, вы позволите? – донесся из коридора знакомый голос.

– Ланс, это ты? Заходи, заходи, конечно, – обрадовался Филипп. – Присаживайся. Пить будешь? – Он достал из шкафчика два узких бокала. – Для гостей берегу, – пояснил заместитель коменданта.

– Если не возражаете, чуть позже, – отказался гость.

– Ну, как знаешь, – разочарованно произнес начальник стражи и потянулся за ромом.

– Не торопитесь, господин Лерой, – Ланс отодвинул бутыль на недосягаемое для Филиппа расстояние.

На лице военачальника появилась выражение удивления.

– Мне сегодня немного нездоровится, – объяснил гость странный с точки зрения Лероя поступок, – и я бы хотел приберечь столь действенное лекарство до вечера.

– Так вечером другое достанем. Уж чего, а этого пойла, – Лерой кивком указал на бутыль с ромом, – у нас предостаточно.

– Видите ли, господин заместитель коменданта, лечиться лучше, когда на дворе ненастье, а не солнечным утром. Разве вы не согласны? Кому как не вам знать, насколько переменчива погода в Таниевой Долине. Может быть, имеет смысл дождаться хотя бы первых капель? Надеюсь, вы не станете отрицать, что погода в Долине переменчива?

Ланс внимательно наблюдал за реакцией Филиппа. Последнюю фразу он произнес почти шепотом, но Лерой вздрогнул, как от раската грома. Два воина смотрели друг другу в глаза и не могли отвести взгляд. Согласно королевскому приказу, человеку, произнесшему такие слова, Филипп Лерой был обязан оказывать всяческое содействие.

– Так это вы?! – воскликнул стражник после короткого замешательства. – А остальные?

– Эти ничего не знают, – Ланс догадался, что Филипп интересуется его друзьями. – Они, действительно, всего лишь потерпевшие с галеона.

– Мы давно ждем «Долгий путь», – сообщил заместитель коменданта. – И раньше бывало, что корабль задерживался, но сейчас истекли все допустимые сроки.

Филипп Лерой произносил слова отрывисто, будто только что закончил восхождение на гору.

– «Долгий путь» не придет, – огорошил военачальника Ланс. – Заключенные подняли бунт. Нам чудом удалось спастись.

– Значит, Заред, Роган и Том – беглые каторжники?