Пленники хрустального мира

Шепча никому не известные слова, потерянные души уже практически хватали его за ноги, желая утащить в непросветную, ядовитую для него темноту. Тогда я не смог позволить погибнуть ему от рук самой страшной для него смерти, развеяв каждую голодную душу, нависшую над ним.

Не знаю, почему я тогда сделал это, внезапно выбросив из головы его пронзительный взгляд и едкие слова, затрагивающие душу важной для меня фигуры. Наверное, где-то в глубине моей груди действительно еще осталась живая душа, способная чувствовать и понимать чувства других.

«Кёрс-Роуз» вряд ли сможет когда-то уснуть нормальным сном. Она видит все, что происходит снаружи и чувствует то, что происходит внутри нее. Я не раз думал о том, что внутри нее течет самая настоящая кровь, течение которой легко можно услышать по ночам, когда весь мир тихо засыпает, начав просмотр своих извечных кошмаров.

Я часто прислушивался к ней, пытался даже поговорить, но она молчала, гордо смотря на меня, точно насмехаясь. Тогда я был одинок, беззащитен, но теперь, когда я могу слышать стук хрупкого сердца, дорого для меня, весь мир, некогда погруженный в ядовитые серые тона, заново расцвел, даруя мне искреннюю свободу, у которой безупречные голубые глаза.

Внезапно сердце в груди сжалось так сильно, как никогда раньше. Оно истошно кричало, задыхаясь от какого-то насквозь пронизывающего дыма, захлебываясь в едва теплой крови.

Схватившись за грудь, я припал к стене, повалившись на холодный керамический пол, раздирая черную рубашку, царапая кожу, пытаясь остановить мучительную боль, заставшую врасплох. Она поедала меня, оставляя мне взамен окровавленные пальцы собственных рук и искалеченную плоть, просящую пощадить ее.

В глазах темнело с каждой секундой, и я не мог уже ничего с этим сделать, кроме как пытаться беспамятно вырвать предмет моих терзаний из холодной груди. Я едва не закричал, почувствовав, как что-то внутри меня резко загорелось и вмиг потухло.

Я слышал, как кто-то произносит мое имя. Этот голос был таким тихим, что я едва мог уловить его. Он звал меня, называя по имени, кажется, просил о помощи, но я ничего не мог сделать. Я был не здесь, не в этом мире, а в каком-то ином, где все кажется таким бессмысленным и непорочным. Нет, это был не рай, но и не ад, что-то гораздо больше, чем эти два давно опустевших, вульгарных мира.

Когда я пришел в сознание, голова была настолько пуста, что ни одна мысль не могла родиться в ней, дать начало новым размышлениям.

Что-то очень тяжелое свалилось на тело, отчего я с большим трудом мог подняться на ноги. Глубокая рана, пульсирующая на моей груди, напоминала мне о невыносимых терзаниях, которые я не так давно испытал.

Эта боль, живущая внутри меня острым осколком, была рождена вместе со мной. Помню, как она часто испытывала меня на прочность, терзала, как бешеный пес, у которого я случайно встал на пути.

Никто не мог мне помочь, ровно так же, как и сейчас, попросту не понимая того, что происходит внутри меня, когда этот смертоносный осколок снова врезается мне в грудь, медленно разрезая каждую клеточку моей плоти. Но сейчас я страдаю от этого больше, так и не сумев понять, чему же нравится пытать меня самым изощренным способом.

Поднявшись с холодного пола, который беспристрастно передавал звук моего каждого движения, я осмотрелся вокруг, сам не зная, зачем. Наверное, это давно стало моей привычкой, которая позволяла мне держать свое существование в тайне, полной безопасности.

Ноги сами по себе пришли к комнате Вейн, дверь в которую была едва приоткрыта. Это встревожило меня, и я резким движением руки отворил дверь, надеясь, что она сладко спит, не подозревая об одном кошмаре, который мог бы ее внезапно коснуться.

Яркая вспышка тревоги ослепила меня, когда я увидел абсолютно пустую комнату. Бежевое мягкое одеяло лежало на полу, как и подушка, на которой безвольно лежал белоснежный волос, явно не просто так сорвавшийся с головы девушки.

Мне было трудно дышать, осознавать то, что произошедшее было реальным. Но как же я смог это допустить? Вейн пропала по моей вине.

Бросившись по ночным улочкам городка, я искал ее, произнося дорогое мне имя дрожащим, едва живым голосом. Но ни одна тьма, ни одна реальность и ни один кошмар не ответили мне, лицемерно поглядывая на мои попытки найти потерянное.

Тогда, лишенный всякой надежды, я проклял этот город, полный удушающей боли и давно потерянных надежд. Но я не собирался сдаваться. Где-то в глубине души я чувствовал Вейн, слышал, как бьется ее трепетное сердце.

Глава 7

Я должен был сконцентрироваться на себе, заставить свое сознание отключиться от реальности и услышать слабый голос Вейн, зовущий меня из ниоткуда. Это был не сон, она действительно звала меня, прося о помощи, но я не мог понять, откуда исходит этот шепот. Он парит над моей головой, внезапно отдаляясь от меня, падая на пол и вновь поднимаясь, продолжает кружить, как пожелтевший лист, сорвавшийся с осеннего дерева.