Пленники хрустального мира

Мысли мои были переполнены ее образом, который, нежно прикасаясь ко мне, вмиг отдаляется и исчезает, растворяясь во тьме. Ну почему же я стал так бессилен, потеряв ее? Я не могу даже двигаться, не могу говорить, не могу даже нормально дышать…

Кажется, что вместе с ней похитили и какую-то очень значимую для моей жизнедеятельности частичку, отвечающую за мое сознание.

Открывая глаза, я вижу перед собой только серый мир, не имеющий ни одной яркой краски, способной его спасти. Все резко стало таким ненастоящим, что и себя я начал считать выдуманным кем-то персонажем какой-то несчастной истории, которая начинает быстро приходить к долгожданной развязке, исход которой, очевидно, плачевен.

И почему только этот невыносимый мною цвет окружает собой все вокруг? Серый – это не цвет спокойствия. Он убивает, медленно и незаметно проникая в сознание, как ядовитое жало, лишающее здравого рассудка и всяких жизненно необходимых эмоций.

Прислушиваясь к нежному шепоту, который уже успел проникнуть в мое сознание, я медленно засыпал, теряя малейшую связь с внешним миром.

Тело становилось таким невесомым и легким, отчего мне казалось, что даже самый незначительный поток воздуха может без проблем поднять меня, расщепив на молекулы.

Я уже не мог управлять своим телом, а шепот становился все громче и громче, оглушая меня, точно выстрелом из мощного оружия.

– Не позволяй этому случиться, – яростный крик, внезапно ворвавшийся в комнату с холодным порывом ветра, прогнал ласковый шепот, в котором я был готов утонуть. Сэм тряс меня за плечи, приводя в сознание, которое от меня бесправно отказалось. – Если ты позволишь, то умрешь. Перестань уже терзать себя, Энгис. Твоя жизнь ни от кого не зависит.

Голова гудела от его слов, что звоном раздавались в ней, скоро придя в прежнее состояние.

Его внезапно обесцветившийся образ говорил только об одном – я снова потерял все краски жизни.

– Зачем ты пришел? – Его едкие слова снова пронзили мое сердце, в который раз нанеся ему неизлечимые раны.

Сэм тяжело вздохнул, опустившись на стул, стоящий рядом:

– Ты спас меня. – Я невольно вспомнил его бессознательный образ, который едва не утащили во тьму проклятые души городка, желая полакомиться плотью существа с чистейшей кровью. – Однако от тех слов я не отказываюсь. То, что было сказано, было сказано всерьез. Уж прости, но по-другому я не могу.

Не знаю, какое чувство тогда управляло мной, но я больше не мог держать на него зла, которое уже давно потеряло свой всякий смысл.

– Я знаю, где она сейчас. – Его слова молниеносно прожгли мой рассудок, подарив некогда потерянную надежду.

Мой взгляд без каких-либо эмоций застыл на нем, ожидая долгожданного ответа, с которым Сэм явно не торопился, испытующе смотря на меня.

– Ты же знаешь, что молчать уже бесполезно, – отозвался я, разрушив тесное молчание, напрягающее атмосферу вокруг. – Так где сейчас Вейн?

Опустив глаза, он резко помрачнел:

– И почему твоя жизнь зависит именно от нее? Не понимаю. Она ведь легко может уничтожить тебя, стоит лишь ей захотеть.

– Если этот день когда-то наступит, я не стану даже сопротивляться.

Без следа жизни на потускневшем лице, Сэм поднял на меня свои недоумевающие глаза, которые пытались мне о чем-то сказать, убедить, заставить поверить, но всех его стараний все же было мало.

Моя душа давно была скованна в крепких руках Вейн, которые уже вряд ли когда-то смогут ее отпустить.

Скрепя сердце, Сэм согласился помочь мне найти дорогую для меня пропажу, пожертвовав собой ради спасения моей собственной жизни, которая давно висела на волоске.

Вейн очнулась в каких-то незнакомых ей развалинах. Она чувствовала неприятный запах, очень сильно напоминающий сырую могильную землю, давно прокисшую под проливными дождями.

Не став размышлять о своем месторасположении, Вейн попыталась подняться на ноги, приложив к этому все свои имеющиеся способности изнеможенного тела. Ей хватило секунды и одного неприятного удара о землю, чтобы понять, что руки ее были прикованы цепями к ручке люка. Это окончательно обезнадежило ее.

Она знала, кричать нельзя, ведь иначе они услышат, эти создания, давно потерявшие веру в завтрашний день, медленно разваливаясь на части.

Руки ее болели от сильной хватки цепей. Рядом не было ни души, и только тихое завывание зверя где-то вдали лихорадочно заставляло трястись ее колени. Она совершенно не была готова услышать приглушенные шаги, поднимающиеся на разрушенный этаж старого здания у заросшего пруда.

Когда шаги во тьме стихли, перед ней появилось пять фигур, лица которых она запомнила раз и навсегда, впервые увидев над своей постелью.

С усилиями приблизившись к ней, одна из фигур склонилась над ее слабым телом, внимательно рассматривая, проклиная одним только взглядом.