Пленники компьютерной войны

Ито смотрел на экран со смешанными чувствами потрясения и невольного восхищения. В этот момент зазвонил телефон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Ты существуешь уже целую вечность. И все это время ты жил для того, чтобы играть. С помощью своих воссоединившихся клеток ты создаёшь бесчисленные фантазии, чарующие и завлекающие всех, кто становится их свидетелем. Снова и снова ты исследуешь вечные темы страха и надежды, любви и потерь, веры и магии, дружбы и предательства, жизни и смерти. В бесконечных циклах Вселенной ты постигаешь предназначение человечества.

Но источник твоих историй не может быть строго ограничен. Ты оставил лазейку, через которую можешь привлекать к своему разуму новые творческие силы. Обновление необходимо, поэтому ты создал медальоны как средство для вступления в игру других существ. Ты ещё не знаешь их, но они тоже могут стать частью тебя.

Конечно, есть риск. Но риск всегда существует, ибо новое несёт в себе зачатки собственного уничтожения.

Медальон сиял во тьме, словно яркая лампа. Ни Миллер, ни Ясунари не выпустили его, поэтому они приблизились к костру, держась за руки, словно добрые друзья. Танцующие остановились и повернулись к ним.

Медальон притягивал их взгляды. Он обладал силой, которую они сразу же распознали. С открытым сердцем они пригласили двух обладателей медальона в свой мир фантазии. Им хотелось узнать, какие новые идеи станут частью вселенской истории.

На короткое время Миллеру показалось, будто он стоит на берегу одного из сиднейских пляжей. Ему двенадцать лет. Волны плавно накатывают на берег, и он уже собирается бежать туда, хочет поплавать в прибое...

Но тут он остановился и вспомнил, что уже много лет ненавидит море. Море нельзя обуздать и заставить его платить. Песок скрипел на зубах, волны пытались поглотить его, солнце нещадно жгло кожу. А те приятели, с которыми он плескался на пляже в далёком детстве, — что случилось с ними? Стал ли кто-нибудь из них таким же могущественным, как он? Миллер отвернулся от фантазии, отказываясь от искушения.

История дрогнула и рассыпалась.

Ясунари думал о щенке, подаренном соседями, когда ему было десять лет. Щенок нравился ему. Он наклонился, чтобы погладить мягкую шёрстку.

Но щенок тявкал и визжал целыми днями. Его мать жаловалась. Потом щенка унесли. Теперь он ненавидел собак, ненавидел всех животных. Он любил только Мастера. Учение «Чистого Разума» было единственным, во что он верил.

— В начале было...— произнес Скенвой.

«Власть, — подумал Ясунари. — Сила и власть — вот что было в начале».

Танцовщики внезапно обнаружили, что стоят среди огромного количества людей, лицом к гигантскому помосту. На помосте реют знамёна и установлены статуи, прославлявшие Такано Мацумото, Мастера «Чистого Разума».

Движения танцовщиков замедлились, их разум опустел. Здесь не было ни костра, ни воспоминаний. Все думали об одном и том же. Все хотели только того, чего хотел Мастер. Глядя на море одинаковых лиц, Ясунари удовлетворённо улыбнулся.

— Я сделал это, Мастер, — смиренно произнёс он. — Я сделал это ради вас.

Мастер улыбнулся ему и кивнул в знак благодарности, возвышаясь над миром и милостиво принимая всеобщее обожание своих подданных.

— В начале было...— Голос Скенвоя звучал все тише и слабее.

«Деньги, — подумал Миллер. — В начале, в конце и всегда были и будут деньги. Побеждает тот, чей карман толще!»

Он подошёл к танцовщикам, с беспокойством склонившимся над какой-то фигурой, распростёртой на земле.

— За работу! — скомандовал он. — Танцуйте! Танцуйте и рассказывайте истории. Для этого вы здесь собрались. И ради всего святого, побольше реальной жизни! Все эти фантазии о любви и гармонии — не то, что любят зрители. Знаете, что котируется лучше всего? Секс и насилие. Люди хотят видеть это, и мы должны выполнять их желания.

Он взглянул на фигуру, лежащую на земле.

— Кто это?

— Это Скенвой, — с болью в голосе отозвался Марио. — Он умирает. Но Скенвой — это же я сам! Я создал его. Я создал себя. Значит, я тоже умираю?