Пленники Сабуровой дачи

— Докладываю! — В этот момент тот из патрульных, кто не был приставлен следить за бандитами, подошел к Коле. — Опанас Владимирович прислал вам помощь в нашем лице. Сказал разыскать и помочь. Мы только подошли, а тут такое. Лихо вы их прогнали и сцапали.

Коля даже растерялся, не видя никакой своей заслуги в задержании.

— Еще кого-нибудь будем тут искать? — спросил парнишка.

Горбенко окинул взглядом неприветливый Госпром.

— Не будем! — смирился он. — Этих взяли, и ладно. Айда в участок!

* * *

А в участке в это время, как оказалось, ожидали доставки только что обнаруженного Васька.

— Дурак-то дурак, — радостно хохотал Опанас, — а умнее некоторых. Как заветных своих обезьянок в зоопарке увидел, так сам к нам и пошел — жаловаться на злые слухи, обманывающие население и заманивающие бедных людей в ловушку к бандитам. Не полез самолично палкой бандитов разгонять, а как нормальный человек поспешил в милицию!

— Ему проще, — вздохнул Коля и залпом выпил воду из стоявшего на столе возле Опанаса чайника. — Тьфу, гадость! — поморщился и тут же извинился: — Какая есть, я знаю. Так вот, — продолжил он, слегка придя в себя. — Ваську проще — есть кому жаловаться. Когда ты сам милиция, приходится и палкой разгонять, — тут он вспомнил, что хорохориться не собирался, а вовсе наоборот, хотел поблагодарить: — Спасибо, в общем, что прислал подмогу. Хотя если бы сам со мной пошел, мне было бы спокойней.

— Спокойней ему бы было! — хмыкнул Опанас. — А если бы эти гады были вооружены? Не представляешь даже, как тебе повезло, что не нарвался на перестрелку. Не для того меня сестра и мама кормят и лелеют, — он снова затянул свое, но спохватился и перешел к делу. — Если бы я с тобой пошел, то дело не раскрыл бы, — хитро подмигнул он. — Кто изучил бы досье на Грайворонского? Кто звонок от твоей Светы тут принял бы? Кто, в конце концов, сообщил бы в ближайший к Госпрому участок приметы Васька и попросил бы отослать тебе на помощь патруль? А?

— Никто, — ошарашенно ответил Коля, почувствовав себя полным ничтожеством. Опанас, похоже, за последний час действительно хорошо поработал, в то время как Горленко ошивался невесть где и невесть для чего. — Выкладывай!

— Говорю же, все понял, дело раскрыл, — наиграно будничным тоном протянул Опанас. Но сжалился: — Начнем с того, что в деле Грайворонского черным по белому напечатано — авантюрист. Был когда-то уважаемым партийным работником, да проворовался. Чтоб избежать суда, подался в психбольные. В медицинском заключении четко сказано — болезнь симулирует. Если бы не война, под суд пошел бы, да, сам знаешь, времена были такие, что не до того. Перед самой оккупацией не спрятался во время бомбежки, был контужен и остался в Сабурке уже, так сказать, как положено. Жизнь справедлива: хотел себе болезнь — получил, — чтобы не быть голословным, Опанас плюхнул на стол толстенькую папку с бумагами. — Даже не знаю, зачем Игнатов и твоя Светлана с подружками ради такого человека жизнью рисковали.

— Потому что все равно человек, — ответил Коля. — И потом, Света говорила, что Грайворонский за время жизни в катакомбах проявил себя очень хорошо. Помогал чем мог, не ныл. Подбадривал вечно всех. Исправился он там, в общем.

— Ничего подобного! — самодовольно хмыкнул Опанас. — Вот, несколько донесений. А что ты думаешь? У нас и в Сабурке вашей свои люди имеются. Уже после перевода в общие палаты Грайворонский проявлял себя как человек несерьезный — всем все время заявлял, мол, это пока все так плохо, а вот скоро все наладится и заживем. Причем, внимание! — тут Опанас стал зачитывать: — «Будущее счастье свое видел не в победе страны над фашизмом, а в личном обогащении». Вот как! Говорил, что очень хочет клад найти. В любую войну, мол, есть люди, которые свои сбережения в виде кладов закапывают. Рассказывал, что, когда мальчишкой был, слышал историю про парня, которой в гражданскую откопал банку с драгоценностями прямо во дворе у знакомой барыни. Тогда многие, боясь наступления то одних новых сил, то других, закапывали драгоценности, а потом от нервов найти ничего не могли. — Опанас со значением глянул на Колю. — Ты же понимаешь, что это значит? Он был одержим идеей найти клад, потому на сундук и позарился. Я для примера поинтересовался, сколько бы эти старинные книги на рынке стоили. Не сейчас, ясное дело, а раньше — до революции еще. Уйму денег! Кто его знает, как в мозгу Грайворонского все это перекрутилось. Он рос-то еще до революции, понимал, что старинные книги — вещь стоящая. Собирался откопать и продать… Торговать вчерную он давно уже научился.

— Но не убивать же людей ради этого?

— Я думаю, было вот как, — по всему выходило, что этот момент Опанас тоже уже в голове прокручивал. — Он не хотел никого убивать. Знал, что Лариса собирается вот-вот пойти за кладом, потому решил ее вывести из строя основательно. А Светлану нашу просто напугал, чтобы карту забрать. Ему нужно было, чтобы карта была у него на руках и чтобы никто другой на этот сундук одновременно с ним не позарился. Почти так все и вышло, а?