Пленники солнца

— Знаешь, а ведь я в тебе совсем не ошибся. Конечно ты задела мое эго, я все же в глубине души надеялся, что ты спасуешь и останешься при мне. Но нет, все случилось именно так, как и ожидалось.

Его слова еще плохо воспринимались, но полоснули острее любого ножа. Что он хотел этим сказать? Что знал о нашем побеге? Ждал его?

— Приятно, что ты верна своему сердцу и близким, — оценивающе посмотрел на Макса, хмыкнув. — Хотя, признаться, я думал, что расчет и выгода в тебе возьмут вверх. Но ты не подвела. А вот чувство самосохранения у тебя напрочь отсутствует, — снова вернул взгляд ко мне. — Неужели вы думали, что сможете от меня скрыться? Или что я такой лох и совершенно ничего не знаю о вас?

Хаммад переводил взгляд с меня на Макса и обратно, пытаясь прочитать нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — И ведь поверили, будто обвели меня вокруг пальца и сбежали, да так далеко, что смогли на сутки спрятаться! — рассмеялся, но в голосе не звучало ничего веселого. Лишь металлические ледяные нотки, от которых по телу прокатилась дрожь.

— Считайте это вашим подарком. Мне хотелось посмотреть насколько далеко вы сможете зайти и что предпримите. А ты молодец, Махди! — подошел к Максу, попытавшись постучать ему по плечу, но Макс дернулся, стряхивая руку араба. — Рискнул всем ради шлюхи, которую передавали из рук в руки. Знаешь какое это было удовольствие е***ь её, зная как ты корчишься от ревности и боли у меня под дверью, — ослепил Макса улыбкой, больше напоминающей оскал.

Напряжение идущее от Жёлтого практически заискрилось и он харкнул прямо в самодовольную рожу Хаммада. Плевок блестел на его холеной физиономии стекая вниз.

Достав из нагрудного кармана платок, араб вытер лицо, победоносно улыбаясь.

— Не знал, что у тебя такой характер, Махди! Оказывается, ты хороший актер, что так долго притворялся преданным солдатом. И все ради чего? Вот этой?

В его голосе, словах, взгляде было столько отвращения, будто я покрыта коркой экскрементов и от меня исходит невыносимая вонь.

— Жаль терять таких кадров, жаль, — задумчиво проговорил он. — Пора прекращать все эти лирические отступления, — проговорил, словно возвращая себя из какого-то забытья.

Лицо сразу же стало каким-то угловатым, совершенно непривлекательным.

— У меня еще сделка не завершена. И вы двое нужны мне для того, чтобы довести ее до конча. А это значит, что вечером у тебя свадьба, — говорил это все глядя Жёлтому в глаза.

— Я не стану тебе ни в чем помогать, — процедил сквозь зубы Макс.

— У тебя нет выбора. Будешь демонстрировать гонор и тогда обе твои подружки отправятся к праотцам. И помни, стоит тебе проявить хоть каплю самодеятельности: сказать хоть слово моим партнерам и сорвать сделку, и тогда она, — кивнул на меня, — будет умирать долгой и мучительной смертью у тебя на глазах.

В амбаре повисла тишина. Или это я ничего не слышала из-за шума в ушах. Хотя нет. Макс рядом тяжело дышал и глазами прожигал в арабе дыру.

— Надеюсь мы поняли друг друга? — выжидательно смотрел на Жёлтого. — Я жду! — крикнул он и его голос эхом прокатился по складу.

— Я понял, — проговорил Макс.

— Вот и славно, — довольно улыбнулся Хаммад. — Ах, да! — уже собирался уйти, когда снова оказался напротив меня. — Тоже самое касается тебя. Без фокусов или он и вся твоя семейка будут трупами.

Остаток дня прошёл как в тумане. В оазисе нас с Максом разделили. Меня запихнули в шатер из которого я бежала всего чуть более суток назад, а его утащили в неизвестном направлении. Очутиться в том же самом месте, откуда удалось выпорхнуть, оказалось гораздо тяжелее, чем я могла предположить. Если смирившись с пребыванием в клетке, я научилась просто жить в неволе, думая о свободе как о чем-то призрачном и неуловимом. То вдохнув долгожданного воздуха за пределами тюрьмы, теперь все в этом месте давило и вызывало ужас. Тем более теперь, когда наши дни сочтены. Пусть Хаммад не сказал об этом ни слова, но наверняка дело не ограничится только свадьбой Жёлтого. Если бы не сделка, то он расправился с нами уже сегодня.

До начала торжества я металась по шатру, пытаясь придумать хоть какую-то лазейку, отыскать хотя бы крохотный шанс на спасение. Но, казалось, будто меня замуровали, оставив лишь узенький канал для кислорода, чтобы продлить мои мучения. Я не помню как девушка помогла подготовиться к празднику, да и саму свадьбу вряд ли смогу описать. Помню лишь Макса в костюме и Машу в белом закрытом кружевном платье и в хиджабе, а также её совершенно безэмоциональное выражение лица.