Пленники тайги

Выскочив из огненного коридора и по инерции пробежав ещё метров двести они без сил рухнули на землю. Когда более молодой Золотов отдышавшись обернулся назад, масса огня oncknrhk` крохотный участок нейтральной земли и двигалас вперёд одним многокилометровым фронтом. Затем в течении двенадцати часов им пришлось пережить то же самое, что и в своё время Астахову: острую боль в уставших ногах, больные, расширеные лёгкие и ощущение затравленного зверя преследуемого безжалостномы загонщиками. Два раза им казалось, что они обманули огонь и ускользнули от неминуемого. Сначало дорогу пожару перегородила небольшая речка, скорее даже ручей метров тридцати в ширину. Перейдя на другой берег они без сил рухнули на землю и лёжа на спине наблюдали как беснуется на другой стороне ручья неистовое пламя. Языки огня тянулись в их сторону, но препятствие было слишком широким чтобы преодолеть преграду. Степанычу показалось, что прогорающее пламя начинает угасать, он торжествующе засмеялс и показал огню фигу.

- Вот тебе, а не артиллерист! Я и не под таким огнём бывал.

Словно слыша его слова пламя рванулось вперёд сильней, ему снова не хватило силы преодолеть расстояние, но совсем рядом, метрах в ста от них с тяжёлым скрипом медленно и монументально рухнула громадная ель, своим длинным тело построившая огненный мост между двумя берегами ручья. Степаныч вскочил даже на ноги с намерением рвануться и загасить пламя, но Золотов дёрнул его за руку и показал в протвоположную сторону. Там огонь давно уже преодоле препятствие и с жадностью голодной собаки лизал языками пламени новую пищу. Затем ещё раз большой овраг позволил передохнуть им минут двадцать, но усилившийся ветер помог огню перебраться и через эту преграду, и вот тогд началось самое страшное. Сил не осталось, а ветер всё усиливался, и пламя гналось за ними со всё устращающей мощью. Они бежали из последних сил, падали, спотыкаясь о корни деревьев, и тут же поднимались снова, затылком чувству огнедышащую пасть пожара. Лицо Золотова заливал пот, он давно уже потерял очки и теперь не понимал что перед ним, сталкивался со стволами деревьев, проваливался в ямы, продирался сквозь завалы и только ужас приближающейся смерти давал ему новые силы идти и идти вперёд. Рядом с ним, то отставая, то вырываясь вперёд хрипел простреленными лёгкими полковник. Дважды они сталкивались, но оттолкнувшись друг от друга даже не поняли, что на этот раз это были не деревья и не кусты. То справа, то слева от них время от времени с протяжным треском валились не выдержавшие напора ветра деревья. Один раз уже горящая громадная ель упала как раз у них за спиной, не долетев каких то пяти метров до бегущих путников. Она словно плетью стеганула пламенем по земле, осыпав их фантастически красивым фонтаном искр и заставив закричать и Золотова и Степаныча от полыхнувшего на них как из огнемёта жара. После очередного падения Золотов позволил себе на несколько секунд полежать и перевести дух. Тут же рядом с ни обрушилось тяжёлое тело Степаныча. Взглянув на него финансист двруг понял, что сейчас он выглядит точно так же: безумный взгляд загнаного зверя, измученое, исхудавшее лицо покрытое потом и кровью.

- Егорыч... не могу больше идти... помоги мне!.. - с трудом попросил полковник.

- Чем я тебе... помогу? - зло огрызнулся Золотов.

- Возьми хоть ружьё,.. а то я его сейчас выброшу...

- Я тебе выброшу!... Давай сюда!

Содрав с шеи Степаныча ремень ружья Золотов перекинул его себе на спину и первый поднялся с земли. Оглянувшись он увидел как Степаныч рассовал патроны по карманам и откинул массивный патронташ в сторону.

Затем время совсем потеряло стройность и реальность своего истинного хода. Золотову казалось, что он бредёт в этом дыму уже целую вечность. Он перешагивал через упавшие стволы деревьев чувствуя как вместе с ним шатается весь мир. Огон был настолько близок, что ткань куртки накалилась и обжигала кожу спины. Пару раз им уже пришлось пройти прямо через языки опередившего их пламени. Прикрывая лицо курткой и задыхаясь от дыма они прорывались через огненную стихию, и снова устремлялись вперёд. Ботинки при этом раскалились настолько,

что финансисту временами казалось, что он идёт по углям босиком. А огонь неумолимо продолжал преследовать их, и наступила минута, когда у обоих путников просто иссяк запас сил и мужества.

Первым рухнул полковник.

- Всё... не могу больше... - прохрипел он, припав к усыпаной древесной трухой земле. - Пристрели меня, Егорыч...

- Ты что это... сдурел? - спросил Золотов, падая рядом со своим последним телохранителем.

- Не могу больше!.. И сгореть не хочу... Пристрели, всё хоть смерть полегше...

- Не говори ерунды... Пошли...