Пленники трех планет (СИ)

Горло сжал спазм. Флёр сглотнула и повторила:

— Просто устала. Я приму снотворное и лягу спать. Это будет разумно.

Спазм все усиливался. Изнутри душила темная горькая волна. Флёр еле дождалась, пока отец сказал:

— Ну хорошо, ложись, тревожить не буду. Только ты сейчас так похожа на свою мать…

Она отключила экран и кинулась к умывальнику.

Ее рвало желчью — и неудивительно, учитывая, что она не ела уже половину суток. Это нервное.

Кажется, прошло пятнадцать дней.

Это не нервное.

Из-за нее сейчас Стат…бедный Стат! Из-за нее он сейчас там терзается вдвойне, потому что больше никто не оставил дома жену, беременную вторым ребенком.

Только бы он вернулся живым.

А если нет? Тогда — шевеления крошечного родного существа, потом он растет, можно уже угадывать, что ему нравится, а что нет, и когда он спит, и думать, каким он будет… Потом ослепительный белый свет под потолком, крик младенца… Может быть, позволят один раз посмотреть, запомнить крошечное личико, угадать в нем знакомые и любимые черты, а потом все равно унесут. «Вы же понимаете, дорогой друг… Нам очень жаль… Недостойно поддаваться инстинктам». И что она скажет старшему сыну?

Нет, она все сделает, будет подавать прошения, будет унижаться, сколько нужно, но добьется, чтобы малыш рос с ней на Эо. Добился же отец.

Сегодня он вспомнил мать. Он почти не говорил с ней об этом, она была слишком мала, когда он забрал ее на чудесную розовую планету. Люди вокруг были предупредительны, добры, и ни словом, ни жестом не показали, что ее ситуация необычна. Отец тоже молчал. Он проговорился, когда они оба вернулись на умирающую Эфери ради того, чтобы Флёр получила медицинское образование. Ей все казалось необычным, но чудесным — огромное количество людей, подземные жилища-муравейники, самодвижущиеся дороги, многоярусные пещеры, даже поверхность — на тех, кто постарше, скелеты былых городов наводили печаль, молодежь и в них находила развлечение. Это была та же археология, только наизнанку — им приходилось не рыть, а подниматься повыше.

Флёр закончила второй курс, и ее соученики по поводу последнего экзамена решили устроить забег на поверхности по высохшему руслу реки. Все было бы хорошо, только за ними проследил один из преподавателей. Провинившихся хорошенько отругали и сдали родителям на поруки. Вот тогда Флёр и узнала, как кричать умеет ее спокойный и выдержанный отец.

Мать смогла вынашивать ребенка, зная, что его отберут, значит, и она сможет. Даже если не вернётся Стат. Ведь это будет его продолжение.

Продолжение? Если Стат не вернётся, значит, Эо для них закрыта. Значит, на Утренней звезде обосновались хищники. Значит, через пару сотен лет весь их народ…и малыш тоже. Невелик выбор, задыхаться в подземельях или погибнуть на Эо при очередной атаке синотов.

Тошноты больше не было. Кружилась голова и стучало сердце, но не тошнило. Это не то…не то… И прошло слишком мало времени. Не будет ни Стата, ни ее ребенка…

Мозаика. Вот чем был мир. Поверхность экрана отражала Эо, цветущую прекрасную Эо. Где всем хватит места, где люди будут чувствовать себя людьми, а не животными в клетках, которых кормят по времени и раз в жизни водят на случку. Сзади простиралась бездна космическая, с туманностями и далёкими звёздами. Стучал, пульсировал, жил огромный подземный город. Но не было ее и Стата в этой мозаике.

Или она была? Везде и нигде? Где-то шумит очиститель воздуха…нет, это кровь в висках шумит. Надо выполнить обещание, данное отцу — принять лекарство и лечь спать.

Белая таблетка на руке росла, пухла, поворачивалась. Водяной синий шар подскочил с ладони и завис в пустоте. Сино Тау, Звезда гроз — зигзаги молний пронизывают небо, белые облака несутся над континентами. Через весь мир протянулась дорога, по ней шагают, громко разговаривая и хохоча, вооруженные молодчики в боевых скафандрах. Скоро весь мир ляжет под их сапоги.

Флёр отшатнулась от идущих прямо на нее синотов, ударилась головой об стену, пришла в себя. Вот она — таблетка, так и лежит, вот стакан, надо набрать воду из крана, в пересушенном воздухе подземелий порошок «сухой воды» почти бесполезен.

Флёр поднесла таблетку ко рту и тут же выплюнула. Вдруг она заснёт, а Стат выйдет на связь. Тогда мозаика сломается. Нельзя ложиться в кровать, от нее не виден экран.

Она села прямо на пол, на том самом месте, где они несколько дней назад упали друг другу в объятия. Здесь она сможет ждать… только почему-то очень болит живот.

Кто-то вставил в мозаику черный фрагмент. И Флёр забыла обо всем.

Голосование не должно было занять много времени. Перед каждым участником располагалось электронное устройство, а общие цифры залу демонстрировал огромный интерактивный экран. Он был разделен на две половины: красную и синюю. Трианглет, говорят, признавал в таких случаях только чёрно-белые цвета.