Пленница

Она бросилась прочь, желая только одного, убежать из этой комнаты и от него. Но не успела даже приблизиться к двери, как сильные руки дернули ее назад, и она оказалась в его объятьях. Его лицо оказалось очень близко, и она увидела его испепеляющий красноречивый взор.

– О боже… – лишь успела выдохнуть она.

В следующую секунду его губы завладели ее ртом и начали с неистовой силой и властностью терзать их, навязывая свою страсть и волю. Она тут же обвила шею мужчины руками и привстала на цыпочки, приникнув к нему всем телом, желая только одного – отдаться ему полностью. Ощутив ее ответный порыв и то, как ее нежные губы с пламенным нетерпением начали целовать его, Матвей лишь на пару мгновений замер, боясь поверить в эту сладостную реальность. Теряя последние остатки самообладания, через миг он сильнее притиснул ее податливое тело к себе, яростно разминая его руками и утоляя дикое нетерпение своих губ.

Ее охватил трепет, и Варя, как одержимая, ласкала его руками и губами, с упоением наслаждаясь его действиями и желая только одного, чтобы он не останавливался. Она почти позабыла, как это было раньше, но сейчас в этот миг вновь вспомнила, как он умел пламенно целовать и безудержно умело ласкать ее. Да, это был ее Матвей, тот самый, которого она знала два года назад. Ничего в нем не изменилось. Он был все такой же: непредсказуемый, неистовый и пылкий.

Бесцеремонно стянув с нее пеньюар, он через пару минут опрокинул ее на постель и быстро овладел ею, совершая свои ритмичные мощные движения и продолжая осыпать ее шею и лицо жгучими поцелуями. Она же страстно стонала под ним и извивалась, лаская в ответ его плечи руками, даже не пытаясь скрывать своего восторга и ликующего чувства наслаждения. Обвив ногами его бедра, Варя все сильнее прижималась к Матвею всем разгоряченным телом, ощущая себя некой вакханкой, которая одержима огненной потребностью отдаться и получить удовольствие от близости желанного возлюбленного.

То и дело Матвей неистово втягивал ноздрями ее аромат, под руками ощущая ее нежную кожу, видя ее родное лицо, чувствуя податливость и тесноту ее лона. В эти мгновения она была так соблазнительна и прекрасна. Он так давно мечтал о ней и уже даже не надеялся, что когда-нибудь будет иметь право прикасаться к ней так интимно. Он почти смирился с мыслью, что Варенька никогда не будет с ним. Лишь где-то в глубине души жила маленькая надежда на то, что она смягчится к нему. И именно эта надежда, словно птица, сейчас вылетела из клетки, обрушив на Матвея всю мощь его страсти к этой девице.

В самый апогей близости с губ Вари невольно сорвалось шепотом единственное слово:

– Любимый…

Но Матвей, пребывая в безумной чувственной лихорадке от бешеного возбуждения не расслышал его…

Глава VIII. Путь

Чуть позже, лежа на его груди, Варя вдыхала его знакомый терпкий запах и ощущала, что это он, ее Матвей, такой родной и понятный. Все, что произошло в этот час, было для нее так ново и бесценно, а более всего невероятно приятно. И как она раньше не испытывала от его близости подобного? Нет, сейчас интимная близость с этим мужчиной показалась ей безмерно упоительный и жгуче прекрасной. Варя поняла, что окончательно пропала и влюблена в этого мужчину яростно и бесповоротно.

Матвей же, прикрыв глаза, ощущал себя в каком-то нереальном сне, ибо это было слишком чудесно, чтобы оказаться правдой.

– Варенька, – пропел он вдруг в ее волосы, и она едва разобрала это слово. Приподняв руку, он начал пальцами ласкать ее нежную спину и проворковал в макушку: – Вы изменились, и мне это очень приятно осознавать…

– Я не изменилась, – тихо ответила она, уткнувшись носом в его плечо и совершенно не горя желанием отстраняться от него.

– Нет, изменились. Раньше вы бы никогда сами не пришли в мою спальню, и уж тем более для того, чтобы соблазнить меня…

Варя напряглась всем телом, отчетливо поняв, что он подтрунивает над ней, верно определив ее страстное влечение к нему. Но она сама не изменилась, она изменила свое отношение к нему, ведь теперь она любила его и желала даже больше, чем Олсуфьева когда-то.

Его слова вызвали у нее молчаливое негодование. Когда-то давно он сам искал ее общества и близости и настаивал на своих желаниях. Она же после некоторого сопротивления непременно сдавалась на его милость, чего уж греха таить. Но в последние три недели он вел себя так холодно с ней, что распалил до предела, и нынче ей самой приходилось искать повод для сближения с ним. И он это прекрасно понял, оттого теперь, естественно, чувствовал себя победителем в их долгом двухгодовалом противостоянии.

Его рука продолжала ласкать ее спину, уже настойчиво опускаясь вниз, на ее ягодицы, и уже через миг его ладонь с силой сжала ее бедро. «Вот поганец», – подумала она, сам ведь хочет от нее близости и ласк, а выставляет все так, будто только она одержима им.

– И что вы намерены делать теперь? – спросила она глухо, поднимая к нему лицо.

– Делать? – не понял он и, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел на нее.

– Вы намерены отменить помолвку с этой девицей?