Пленница

В этот момент вернулась Машенька и сообщила хорошую новость о том, что Никифор Ермолаевич действительно вернулся, еще вчера. Не медля ни минуты, Варя быстро собралась и поспешила к дому старосты. На ее удивление, Рогожин уже все знал от бабки Евгении и с радостью согласился взять девушку на постой без денег. К вечеру того дня Варя со слезами распрощавшись с Ариной и девочками и зная, что другого выхода у нее нет, с немногочисленными пожитками перебралась в дом старосты и провела там ночь.

Глава III. Приказ

Твердышев вернулся с завода, едва занялось осеннее прохладное утро. Немного вздремнув после бессонной ночи на заводе, он заметил отсутствие Вари лишь за обедом. На его вопрос Арина недовольно зыркнула на мужа и холодно произнесла:

– Уехала она.

– Уехала? – опешил Матвей, явно не ожидая такого поворота событий. Он медленно отложил ложку, которой ел кашу, и грозно посмотрел на жену. – Неужели в Петербург?

– В столицу, – не моргнув глазом, соврала Арина и, отвернувшись от мужа, начала вытаскивать из печи большой котелок.

– Я не выписывал ей бумагу. Как же она уехала без подорожной? – подозрительно спросил он. – Ведь ей ни на одном постоялом дворе лошадей не дадут?

– Не знаю про то, – пожала плечами Арина, даже не обернувшись.

Услышав за спиной тяжелые шаги, женщина стремительно обернулась и увидела, что Матвей начал быстро надевать сапоги, усевшись на лавку.

– Ты куда? Сегодня же воскресенье, – невольно вымолвила Арина.

– Она наверняка до Кунгура поехала, нагоню ее верхами. Кто повез-то ее?

– Ты что, совсем спятил? – всплеснула она руками. – Уехала и уехала, тебе-то что за дело?

– Вот бабы проклятые, – процедил он. – Сговорись за моей спиной!

Он натянул второй сапог и уже взялся за камзол, но Арина стремительно встала в проеме двери, раскинув руки в стороны.

– Не пущу! – вспылила она с болью.

Твердышев побледнел и недовольно уставился на жену.

– Арина, отойди, я ведь все равно уйду, – заявил он тихо, но твердо.

– Матвеюшка, неужели я не мила тебе стала? – вдруг с любовью пролепетала Арина, испепеляя его горящим взглядом. – Варвара Дмитриевна рассказала мне все.

Твердышев вмиг побледнел и не в силах смотреть в лицо жены, на котором отчетливо читался укор, опустил глаза.

– Не в тебе дело, Ариша, – глухо ласково ответил он, понимая, отчего жена еще с утра недовольно говорила с ним.

– И что же тебе не так? – продолжала она допытываться. – Я ведь люблю тебя, яхонтовый мой! Сильно люблю, как в первый день. Что же ты на других-то заглядываешься, не пойму?

– Зачем ты завела этот разговор? – уже начиная злиться, произнес Матвей хрипло и поднял на нее глаза, натягивая на плечи камзол. – Надо вернуть ее, пока…

– Неужто она по душе тебе больше, чем я?

– Лучше тебе не знать ответ, Ариша, – сказал Твердышев нежно, подходя к жене и склоняясь над ней. – Страдать только будешь…

Увидев в глазах Арины боль, Матвей ощутил, как на душе его стало гадко. Он понимал, что поступает подло и дурно, но не мог с собой ничего поделать, его сердце рвалось вслед за девушкой. Совесть начала твердить ему, что это не праведно, но в его голове дико застучала лишь одна мысль: «Догнать Варю, пока она не уехала слишком далеко…»

– Отойди… – просяще вымолвил Матвей в тот момент, когда на глазах Арины заблестели слезы.

В следующий миг она медленно отвернулась, уткнув лицо в ладони, и отошла. Стремительно слетев с лестницы, Матвей вышел во двор и наткнулся на Машутку, которая играла с козочкой.

– Что ж ты, дочка, не сказала, что Варвара Дмитриевна уехала? Иль тоже, как мать твоя, скрытничать вздумала?

– Батюшка, я и не знала, что она к Рогожиным уедет, а не насовсем. Мама мне только сегодня рассказала, – выпалила девочка испуганно, увидев недовольное лицо отца.

– К Рогожиным? – поднял брови Твердышев.

– Да.

– Марья! – услышали они окрик за спиной.

Арина вышла на крыльцо и смотрела на дочь. Матвей как-то угрожающе оскалился на жену и быстро направился к воротам. Подойдя к дочери, Арина, сердито глядя, как высокая фигура Матвея скрылась за воротами, возмущенно заметила:

– Язык-то у тебя без костей! Просила же тебя молчать…

Менее чем через четверть часа Матвей был у дома старосты и, войдя в горницу, увидел, что Никифор сидит на скамье и чинит валенки, а Варя хлопочет у плиты. Появление мужчины произвело на домочадцев разное впечатление. Никифор удивленно поднял на возникшего на пороге Твердышева глаза. Варя же, вытянувшись, словно струна, замерла у печки. Быстро войдя в горницу, Матвей обвел всех цензорским взором.

– Я за вами, Варвара Дмитриевна, собирайтесь обратно. Вы живете в моем доме, – без предисловий скомандовал он, устремив поглощающий недовольный взгляд на девушку.