Пленница

– Не обижайтесь, Матвей Гаврилович, – вновь повторяясь, пролепетала она осторожно. – Я не пила самогон никогда.

– Вот и попробуете, я у Матрены взял. Он у нее отменный. Да и немного тут, пара глотков всего.

Мужчина протянул ей чарку, и Варя в нерешительности взяла ее. Посмотрев на прозрачную жидкость, которую ей совсем не хотелось пить, она мялась, не в силах ни поднеси ее ко рту, ни отказаться.

– Ну что, мир? – произнес Матвей тихо, поднося свою деревянную чарку ко рту и не спуская напряженного взгляда с девушки.

Залпом выпив содержимое, он только чуть поморщился. Наконец решившись, Варенька так же залпом, зная, что именно так надо пить эту горячую жидкость, вылила самогон себе в рот и ощутила, как обожгло горло. Она тут же закашлялась, и Твердышев выдохнул над ней:

– Пирожок возьмите, что ж вы, Варвара Дмитриевна.

Нервно откусив пирожок, который оказался с творогом, Варя, быстро прожевав, проглотила его, стараясь как можно скорее заглушить горький вкус самогона. Твердышев вновь сказал что-то, и она снова выпила, осушив чарку до конца. Уже через некоторое время девушка ощутила, что перед глазами поплыло. Твердышев что-то говорил, но она почти не понимала его слов. Неизвестно, сколько она стояла рядом с ним, но в какой-то момент в ее ушах загудело, а ноги ослабли.

– Что-то мне нехорошо, Матвей Гаврилович, – прошептала Варя, смотря на него затуманенным взором. – Все плывет.

Она пошатнулась, едва не упала, и он осторожно придержал ее за локоть.

– У, да вы опьянели, – проворчал он задумчиво, словно не веря своим глазам. – Неужели с одной чарки-то? Слабенькая вы все-таки, – вынес вердикт он.

– Наверное, домой пойду, что-то меня в сон клонит.

– А как же танцы? – сказал Матвей.

– Нет, нет, домой мне надо, – пролепетала она, чуть отходя от него, ощущая, что голова невозможно кружится. Она тут же споткнулась, и Матвей проворно удержал ее от падения твердой рукой за талию.

– Провожу вас до двора, а то еще упадете.

– Спасибо вам, – кивнула она.

Так и удерживая осторожно девушку за талию, Твердышев увел ее от реки. Они направились вверх по улице к дому. Уже у ворот он прислонил Варю к столбу и велел:

– Здесь стойте, пока калитку отопру.

Варенька послушно прислонилась к деревянному забору и с интересом наблюдала, как он отпирает широкую калитку и отворяет ее. Она отчетливо понимала, что Твердышев хочет угодить ей: и бороду сбрил, и Алексея освободить обещал, и до дому довел, и суетится возле нее уже почти час, как наседка. Варя явственно ощущала любовь во всех его действиях. А его настойчивый поглощающий горящий взор ни на миг не отрывался от ее лица, смущая всю дорогу.

Горячительный напиток затуманил ей разум, и в голову Вари стали лезть странные мысли и чувства. Удивительно, но отчего-то сейчас ей была приятна забота Матвея. Обида на Олсуфьева за холодность помогла ей теперь увидеть и оценить заботу Твердышева в новом свете. Этот мужчина точно заслуживал если уж не ответного чувства от нее, то хотя бы ласкового слова.

Он вернулся за ней и помог войти. Вновь прислонив ее уже к краю сарая, он хотел отойти, чтобы закрыть калитку, но она вдруг пролепетала:

– Вам и впрямь лучше без бороды, Матвей Гаврилович.

Он тут же вновь обернулся к ней и порывисто выпалил:

– Вы правда так думаете?

– Конечно, – кивнула она и вдруг улыбнулась ему.

Опешив, Матвей отметил добродушное выражение на ее милом лице. Отчетливо видя, что девушка пьяна и оттого, возможно, говорит то, что думает, он приблизился к ней вплотную и тихо спросил:

– А я сам хоть немного нравлюсь вам, Варвара Дмитриевна?

Она странно посмотрела на него, и он увидел, как ее огромные золотые глаза приветливо заблестели.

Варя чувствовала, что невозможно устала от холодного отношения к ней Олсуфьева. А этот мужчина был искренен в своей любви, которая сквозила во всех его действиях и взглядах. И сейчас ей отчего-то нравилась мужественная ласковая близость Матвея.

– Оказывается у вас красивые губы, никогда не замечала, – пролепетала она, явно не расслышав его вопроса, и снова улыбнулась ему.

В следующий миг, не выдержав, Твердышев властно обхватил рукой ее подбородок и впился губами в рот девушки. На его удивление, уже через некоторое время после атаки его губ, руки Вареньки обвились вокруг его шеи, и она ответила на его поцелуй. Не до конца понимая, что происходит и отчего она ведет себя так покладисто игриво, Твердышев заставил себя оторваться от ее губ и прохрипел:

– Подождите, хоть калитку закрою.

Он отстранился от нее и почти бегом бросился к калитке. Когда он обернулся чуть позже, Варя уже неустойчивым шагом направилась к дому. Матвей в три прыжка нагнал ее и легко подхватил на руки. Девушка податливо обмякла в его руках, положив головку ему на грудь. Вмиг приняв решение, Твердышев быстро направился со своей ношей через двор в сторону амбара. Войдя внутрь, он прошествовал мимо многочисленных стеллажей с утварью и припасами, направляясь к самому концу. Обойдя большой стог сена, он осторожно положил девушку на скошенную траву с той стороны, которая не была видна с прохода.