Пленница

– Люблю… слышишь… без ума люблю, – шептал он, покрывая ее шейку обжигающими поцелуями.

– Пустите же! – негодующе воскликнула она и, яростно вырвавшись из его объятий, выбежала из стойла.

Дрожа от нервного ледяного озноба, девушка вылетела на двор, ощущая, что более не в силах оставаться в этом ненавистном доме. Она проворно вышла в открытые ворота. Уже смеркалось, и Варенька, ускоряя шаг, устремилась вдоль по пустынной улице, вниз к реке. Достигнув берега с высоким камышом, она упала в густую траву, что росла у края воды, и горько заплакала. Вся ее жизнь была словно водоворот стихийных неприятных событий, которые выбивали ее из колеи и заставляли страдать. Она плакала долго, навзрыд, от чувства бессилия что-либо изменить.

Спустя некоторое время, немного успокоившись, она села на примятую жухлую траву, устремив несчастный тревожный взор на темную гладь спокойной реки. Было тихо и свежо. Звезды уже заволокли небо, а сентябрьская ночная прохлада наполняла воздух.

Сгорбившись, Варя неподвижно сидела, обхватив колени руками, и все думала о том, что ей делать дальше. Одно она знала точно, что более не может оставаться здесь, в этом месте. Она прекрасно осознавала, что Твердышев никогда не позволит ей увидеться с Алексеем и так же никогда не даст ей бумагу на выезд. Из слов старосты девушка отчетливо поняла, что только приезд Осокина мог разрешить ее безвыходное положение. Но, возможно, надо будет ждать месяц или два. И все это время она будет вынуждена жить рядом с этим неприятным ей Матвеем Твердышевым, которой постоянно мучил ее своей алчной любовью и запретами.

Теперь Варенька ясно понимала, что Твердышев как-то умело заставил ее играть по своим правилам: посадив как будто в клетку в этом поселении, не позволяя никуда деться из его дома, не допуская к Олсуфьеву и постоянно навязывая нежеланные объятия. Правда, последнее время он вел себя, как и обещал, вполне прилично, но сегодняшний случай на конюшне показал ей, что при малейшем желании он мог настоять на своих страстных домогательствах и наплевать на свои обещания.

Она чувствовала, что должна бежать из этого гиблого места, чтобы не оставаться под властью этого жесткого человека. Может, тогда Твердышев оставит в покое Алексея. А может, и нет, этого она не могла точно знать. Был еще один вариант развития дальнейших событий – отдаться Твердышеву в обмен на освобождение из темницы Олсуфьева. Но на это Варенька никогда бы не решилась по собственной воле. Совсем запутавшись и отчаявшись, девушка никак не могла найти выход из капкана, в котором оказалась.

И тут ее осенила спасительная мысль. Было два человека, которые могли помочь ей и, вероятно, переломить ситуацию. Первой была Арина. Возможно, жена Твердышева смогла бы успокоить Матвея и упросить его хотя бы выпустить Алексея из застенка и чуть улучшить его положение на заводе. Вторым был Василий, который, конечно, же имел знакомства на заставах и мог помочь ей выбраться из поселка и без приказа Твердышева. Девушка прекрасно осознавала, что нравится Тоболеву.

Приняв решение, Варя, сильно продрогнув, медленно поплелась домой. Все уже спали, лишь Арина была на кухне, домывая посуду.

– Где ж вы были? – с порога спросила ее Твердышева, вытирая руки. – Я переволновалась, уже за полночь! Послала Матвея вас искать.

Варенька поморщилась, про себя благодаря судьбу за то, что этот ненавистный ей человек не нашел ее в высоких камышах, где она сидела несколько часов.

– Матвей-то скоро вернется, поди, – заметила Арина и, приблизившись к девушке, заглянула ей в лицо. – Вы плакали?

Варя промолчала. Она несчастно смотрела на Арину, думая о том, что это добрая женщина сейчас была единственным человеком, который мог избавить Алексея от мучений. Не думая более ни минуты, Варя стремительно упала на колени перед Твердышевой и, схватив ее за подол, прохрипела:

– Помогите мне, Арина Афанасьевна! Лишь вы это можете! Только вас он послушает! – произнесла девушка, словно безумная.

– Да что стряслось-то у вас? – Арина почти насильно подняла Варю с колен и заставила ее сесть на деревянный стул. – Вот теперь говорите, что приключилось у вас. Как я могу помочь?

– Матвей Гаврилович держит моего брата в камере, в кандалах. Мучает его. Угрожает, что уморит. Прошу вас, упросите его освободить Алексея!

– Ох, – опешила Арина. – Так это правда, что Матрена говорила?

– Да, жуткая правда! Только не шпион он! Матвей Гаврилович все это выдумал!

– Зачем же?

– Все обвинения ложные! – прошептала Варя. – Матвей Гаврилович мстит за мою холодность. Говорит, если ласкова с ним буду, отпустит Алексея, а если нет – уморит его.

– О господи! Я ж думала, что все у него прошло. Что ж он опять мучает вас, да? И вы молчали?

– Расстраивать вас не хотела, Арина Афанасьева, оттого и молчала. Он мне и пропуск к Алексею не дает. Я уже хотела к Осокину ехать. Да нет его.

– И что ж, он опять руки распускает?

– Нет. Не прикасался ко мне, как и обещал, только нынче в отместку…

– Поняла я, не продолжайте, – с болью пролепетала Арина. Она чуть помолчала и добавила: – Обещаю, поговорю с ним…