Пленница

Он кивнул, победоносно улыбаясь.

— О, Лукас… как это прекрасно!

Я бросилась к нему, и он прижал меня к себе.

— Ты очень помогла мне выздороветь, — сказал он.

— Я?

— Тем, что каждый день приходила ко мне, и я видел, что не безразличен тебе.

— Конечно, приходила. Конечно, не безразличен. А теперь рассказывай, как ты себя чувствуешь.

— Ну, я все еще слаб.

— По тебе этого не скажешь.

— Доктор говорит, что все получилось. Теперь мне нужно делать всякие упражнения и тому подобное. Но мне уже лучше. Я чувствую себя лучше. Я чувствую себя легче. Я уже не кажусь себе старой развалиной.

— Как замечательно! Значит, оно того стоило!

— Мне придется задержаться еще на неделю-другую, пока я не восстановлюсь полностью. Надо будет заново учиться ходить, как ребенку.

Я только улыбалась ему и пыталась не расплакаться. Я была так счастлива тем, что операция принесла свои плоды.

— Ты ведь еще не уезжаешь?

— Нет, я буду приходить к тебе каждый день и наблюдать за твоими успехами.

— Это будет не так легко, как кажется.

— Зато теперь тебе намного лучше, Лукас.

— Я никогда не стану вполне здоровым человеком. Они не могут исправить абсолютно все. Но все равно они сделали для меня очень много. Этот доктор — настоящий гений. Думаю, я был для него подопытным кроликом, но он мной очень доволен. Хотя собой он доволен намного больше.

— Он вполне заслуженно гордится своим успехом. Лукас, я так счастлива!

— Мне уже давно не было так хорошо.

— Как я рада… Как я рада.

Выйдя от Лукаса, я столкнулась с хирургом. Он не скрывал от меня свой восторг.

— Мистер Лоример оказался просто идеальным пациентом, — сообщил он мне. — Он полностью нам доверился, и это мне очень помогло.

— Мы не знаем, как вас и благодарить.

— Моя награда — успех операции.

Когда я вернулась и все рассказала домашним, отец сказал, что успехи современной медицинской науки просто ошеломляют, тетя Мод не скрывала своего удовлетворения, тем самым дав мне понять, что рассматривает возможность союза между мной и Лукасом, зато на кухне я отпраздновала чудесное исцеление с настоящим размахом.

Мистер Долланд, облокотившись о стол, рассуждал о чудесах, творимых современной медициной, с гораздо большим энтузиазмом, чем отец, а миссис Харлоу очень романтично вздыхала, так что я поняла, что она мыслит в том же направлении, что и тетя Мод, но меня ее догадки почему-то совершенно не раздражали, в отличие от замыслов тети.

Затем миссис Харлоу рассказала нам об операции по удалению аппендикса, перенесенной ее кузиной, и о том, как она едва не скончалась под ножом хирурга. Мистер Долланд вспомнил пьесу, в которой все были уверены, что главный герой — инвалид, не способный подняться со стула, а оказалось, что все это время он притворялся, являясь убийцей. Все это напоминало мне старые добрые времена, и я чувствовала себя бесконечно счастливой.

Лишь день или два спустя я рассказала Лукасу о своем неудачном визите в родильный дом.

— Но по крайней мере, — закончила я, — мне удалось выяснить, что перед смертью Козмо Мирабель ожидала ребенка и, судя по всему, ездила в Лондон делать аборт.

— Какой неожиданный поворот событий! Как ты думаешь, какое отношение это может иметь к убийству?

— Понятия не имею.

— Если бы это был ребенок Козмо, они могли бы представить его рождение преждевременным… если только не было уже слишком поздно.

— Сэр Эдвард этого, разумеется, не одобрил бы.

— Но он был при смерти.

— Это мог быть ребенок Тристана, а поскольку она собиралась замуж за Козмо, необходимо было срочно принимать меры.

— Это похоже на правду. Но вся эта история чрезвычайно запутана. Существует вероятность того, что ты побывала вовсе не там, где была Мирабель. Ведь адрес тебе сообщила Мария, да к тому же по памяти.

— Боюсь, все это нам мало что дает. Но в этом доме было что-то неописуемо зловещее, и эта миссис Кэмпден всерьез разозлилась, когда решила, что я пытаюсь выудить у нее какую-то информацию.

— А ты на ее месте не разозлилась бы? Она ведь успела поверить в то, что к ней явилась клиентка.

— Она встревожилась, подумав, что я могу быть из прессы.

— Следовательно, она опасается журналистов, поскольку то, чем она занимается, противозаконно. Послушай, Розетта. Я хочу, чтобы ты оставила эту игру в сыщика.

— Но я должна раскрыть эту тайну, Лукас.

— Ты сама не знаешь, во что впутываешься.

— Но как же Саймон?

— Саймону было бы лучше вернуться домой и решать свои проблемы самостоятельно.

— Как он может это сделать? Его же сразу арестуют.

— У меня такое чувство, что эта история грозит тебе неприятностями.

— Мне все равно.

— Возможно, ты имеешь дело с очень опасными людьми. В конце концов, ты расследуешь убийство, и если ты уверена, что Саймон его не совершал, значит, убийца на свободе и, вполне возможно, живет с тобой под одной крышей. Как ты думаешь, что он сделает, если узнает о твоих усилиях?

— Он о них не узнает.

— А как насчет этой женщины? Она, похоже, не слишком тебе обрадовалась. А если она делает аборты… за соответствующую оплату, разумеется… значит, она тоже совершает преступления.

— Там есть вывеска. Это родильный дом, а значит, все легально.