Пленница

— Я знаю, Фелисити, я это уже поняла. Эта операция… Когда я испугалась, что она может закончиться плохо, я поняла, как важна для меня его дружба. Я призналась ему, Фелисити, в том, что я пытаюсь сделать, и он мне помогает. Он отправил Дика Дювейна разыскивать Саймона. В случае удачи он должен был привезти его домой. Дик считал, что они согласятся взять за него выкуп, как за Лукаса. Он это сделал еще до того, как узнал, что Саймон не может вернуться.

— И ты не успокоишься, пока не увидишь его снова. Все твои мысли будут о нем. Ты будешь его вспоминать… и даже, возможно, придумывать то, чего нет на самом деле.

— Он не может вернуться, пока его непричастность к убийству не доказана.

— Но как он может доказать ее, находясь за границей?

— Как он может это сделать, сидя в тюрьме и ожидая смертной казни?

— Так значит… теперь все зависит от тебя.

— Я хочу это сделать. Я буду пытаться распутать эту загадку, пока у меня это не получится.

— Я знаю. Я же помню, какая ты упрямая. — Она рассмеялась. — Хотя в данном случае упрямство можно считать решимостью.

Мы очень долго беседовали, и, наверное, я часто повторялась, но Фелисити заявила, что хочет знать все до мельчайших подробностей. Она, как всегда, с головой окунулась в мои проблемы.

— Хотелось бы знать, почему все-таки сэр Эдвард привез его в свой дом.

— Самое вероятное — это то, что сэр Эдвард был его отцом.

— Похоже на то.

— Но загадка заключается в том, что сам сэр Эдвард строго придерживался всех общепринятых условностей… и от других требовал того же.

— Даже такие люди порой оступаются.

— Лукас говорит то же самое. Но из всего, что мне удалось о нем узнать, следует, что особенно строг он был к тем, кто совершал проступки подобного рода.

— Как я уже сказала, это не уникальная ситуация. Однако существует возможность того, что ключ к разгадке тайны заключается именно в рождении Саймона. Если уже ты расследуешь такой случай, следует как можно ближе познакомиться со всеми участниками драмы. Давай разберемся в том, что Саймон тебе рассказывал о первых годах своей жизни.

— Я уже говорила тебе об Ангеле. Видишь ли, он даже не называет ее своей матерью. Она была просто Ангелом.

— Это вполне объяснимо. Я так думаю, это она называла его своим ангелом. Матери так часто делают. Это, наверное, его самое первое воспоминание. А потом он просто перенес это слово на нее. С детьми такое часто случается. Я замечала это за своими малышами. Вопрос в том — действительно ли она была его матерью, либо усыновила его, когда он был совсем крохой? Такое тоже возможно.

— А какая, в сущности, разница?

— Возможно, никакой. Но мы же этого не знаем, верно? А тут мелочей нет, важна каждая деталь. Что еще ты знаешь о его раннем детстве?

— У него была злая тетя. Ее звали тетя Ада. Он боялся тетю Аду и опасался того, что после смерти Ангела его заберет к себе Ада. Похоже, сэр Эдвард почувствовал этот страх и вмешался. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление.

— А ты помнишь что-нибудь об этой тете? Фамилия у нее есть… или только имя, Ада?

— Только имя. Он думал, что она ведьма. Однажды они с Ангелом ездили к ней в гости. Деревня называлась Ведьмин дом, и это кажется мне важным.

— Он что-нибудь еще рассказывал об этом месте, где она жила?

— Кажется, он говорил, что в конце сада была вода. Да, точно. Возможно, это была река.

— И это все?

— Да. Ему тогда не было и пяти — пять лет ему уже исполнилось, когда его привезли в Перривейл.

— Итак, — произнесла Фелисити. — У нас есть Ведьмин дом, предположительно река и тетя Ада.

— Что ты задумала?

— Я думаю, что мы можем попытаться разыскать тетю Аду. Мы могли бы очень многое почерпнуть из разговора с ней.

— Фелисити, ты хочешь сказать, что ты…

— У меня есть идея. Почему бы тебе не поехать со мной и прежде, чем возвращаться в Корнуолл, не провести несколько дней у меня? Джеймс и дети будут тебе очень рады.

— Но у меня же работа. Я и так отсутствовала намного дольше, чем собиралась.

— Ах, да, enfant terrible[13]. О да. Кстати, как же она там без тебя?

— Надеюсь, что хорошо. Но мне пора возвращаться. Они очень любезны, но мне кажется, я злоупотребляю их добрым отношением ко мне.

— Вряд ли еще несколько дней могут иметь какое-то значение. Так или иначе, они с тобой все равно не расстанутся. Они будут счастливы твоему возвращению.

— Кейт может взяться за старое, а я столько сил положила на то, чтобы ее приструнить.

— Это заставит их ценить тебя еще больше. У меня есть план. Мы постараемся выяснить, существует ли деревня под названием Ведьмин дом… или что-нибудь в этом роде. Она может стоять на реке или у какого-нибудь другого водоема. Эта информация еще может нам пригодиться.

— Это мог быть пруд. На что мы действительно можем рассчитывать, так это на имя Ада и на название деревни. Мне это напоминает то, как мать Томаса Бекета[14] приехала в Англию, зная два английских слова — Лондон и Гилберт, и принялась ходить по улицам Лондона, зовя Гилберта.

— Я рада, что ты так хорошо помнишь историю, которую я тебе преподавала.