Пленница

— Ты сможешь управлять лодкой по звездам, Джон? — поинтересовалась я.

Он пожал плечами.

— Я не могу назвать себя опытным навигатором, но, находясь в море, мало-помалу учишься этому делу. По крайней мере, если ночь будет ясной, мы сможем понять, куда нас относит. Прошлой ночью небо было затянуто тучами, и звезд не было видно.

— Направление могло измениться. Ты же сам сказал, что все зависит от ветра.

— Да, нам приходится мириться с тем, что нам предлагает судьба. Как тут не почувствовать себя беспомощным.

— То же самое чувствуешь, когда полностью зависишь от других людей. Как ты думаешь, мистер Лоример умрет?

— Мне кажется, он достаточно крепок. Главная проблема — это его нога. Должно быть, он сломал ее, когда их шлюпка опрокинулась.

— Как бы мне хотелось хоть чем-нибудь ему помочь.

— Нам остается только смотреть по сторонам во все глаза. Если мы увидим на горизонте хотя бы точку, мы должны попытаться привлечь к себе внимание. Например, поднять флаг.

— Но где мы возьмем флаг?

— Сойдет одна из твоих нижних юбок и какая-нибудь палка… Или что-нибудь в этом роде.

— Я вижу, ты очень изобретателен.

— Может, ты и права, но больше всего нам сейчас нужна удача.

— Что если мы использовали всю положенную нам удачу, когда нам удалось спастись с тонущего корабля?

— Этого маловато, нам надо еще хоть немного. Давай попытаемся ее найти. Не своди глаз с горизонта. Малейшая точка, и мы должны как-то сообщить о себе.

Утро тянулось медленно. Наступил полдень. Лодка куда-то плыла, покачиваясь на волнах. Время от времени Лукас открывал глаза и что-то говорил, хотя было ясно, что он не вполне отдает себе отчет в том, что с ним происходит.

К счастью, солнце скрылось за облаком, и жара стала менее нестерпимой. Я уже не знала, что хуже — дождь, который мог предвещать очередной шторм, или этот палящий зной. Джон Плайер внезапно провалился в сон, даже его силы иссякли. Он казался очень юным. Мысли о Джоне отвлекли меня от нашего отчаянного положения. Как он стал матросом? Я была уверена, что ему есть что скрывать. Его личность окутывала какая-то загадка. Он был очень скрытен. Мне казалось, что он все время настороже. Конечно, в последние часы эти качества были совершенно незаметны, потому что он всего себя посвятил одной цели — спасению наших жизней. Благодаря этому между нами завязались какие-то похожие на дружбу отношения. Наверное, иначе и быть не могло.

Мои мысли то и дело возвращались к родителям. Я представляла себе, как они выходят на палубу, испуганные, растерянные, похожие на детей. Их приводило в замешательство все, не имеющее отношения к Британскому музею. Им никогда не приходилось сталкиваться с суровой прозой жизни, и они в ней ничего не смыслили. О них всегда заботились другие люди, что позволяло им всецело погружаться в науку.

Где они теперь? При мысли о родителях меня охватывало противоречивое чувство, что-то среднее между нежностью и раздражением.

Я представляла себе, как они садятся в шлюпку и отец оплакивает не дочь, а утраченные записи.

Хотя, возможно, я ошибалась. Вероятно, они любили меня больше, чем я осознавала. Разве не назвали они меня Розеттой, в честь своего драгоценного камня?

Я обводила взглядом горизонт, напоминая себе, что я на вахте. Я должна быть готова, если вдруг увижу корабль. Я сняла нижнюю юбку и привязала ее к куску дерева. Если увижу что-нибудь, напоминающее другое судно, я разбужу Джона, и мы не теряя времени начнем размахивать моим самодельным флагом.

День медленно клонился к закату, но ничего не происходило. Нас по-прежнему окружала безбрежная водная гладь. Вода была повсюду… Она тянулась до самого горизонта. Куда бы я ни глядела, везде была одна пустота.

Когда стемнело, Джон Плайер проснулся. Ему стало стыдно, что он так долго спал.

— Тебе это было необходимо, — успокоила я его. — Ты был совершенно измотан.

— И все это время ты несла вахту?

— Я клянусь, что нигде не было ни малейших признаков кораблей.

— Когда-нибудь эти признаки появятся.

Мы сделали еще по глотку воды и съели по галете.

— А как же мистер Лоример? — спросила я.

— Когда он проснется, мы и ему что-нибудь дадим.

— Это нормально, что он все время без сознания?

— Думаю, что нет, но что мы можем поделать? Может, это и к лучшему. Должно быть, эта нога причиняет ему немалые мучения.

— Жаль, что мы не можем ему помочь.

Он покачал головой.

— Увы, это так. Все что могли, мы уже сделали. Мы вытащили его из воды.

— И ты сделал ему искусственное дыхание.

— Как мог. Хотя, похоже, у меня получилось. Но это и все.

— Ах, если бы нас подобрал какой-нибудь корабль.

— Я всецело разделяю твое желание.

Спустилась ночь… наша вторая ночь. Я задремала, и мне приснилось, что я на кухне дома в Блумсбери. «Именно в такую ночь был убит польский еврей…»

Именно в такую ночь! Я внезапно проснулась. Лодка почти не двигалась. В темноте я различила силуэт Джона Плайера. Он смотрел вдаль.

Я закрыла глаза. Мне хотелось вернуться в прошлое.

* * *