Пленница Белого замка

Корабли в сараях тоже словно почуяли скорую дорогу. Их привели в порядок еще зимой — просмолили борта, сменили испорченные доски, обновили канаты и паруса. Но теперь проверяли снова, доделывая что-то по мелочи.

День, когда первый корабль сбежал по каткам в объятия волн, превратился в праздник. Мужчины ждали, пока Ланглива проведет обряд, призывающий удачу в море и в бою. Но мысли их были о другом, и едва стих рокочущий бубен шаманки, как хирдманны кинулись к кораблю, подставили плечи под выстывшие за зиму просмоленные бока и, помогая себе ритмичными выкриками, бережно проводили "Морского Дракона" к воде.

Конунг не отставал от своих людей. Босиком, в рубашке, которую тут же покрыли пятна смолы, он старался изо всех сил, чтобы не соскользнул киль с бревен, не завалился драккар, ведущий остальные корабли. А потом, вбежав в воду, первым взобрался на борт.

Гребцы, последовавшие за ним, заняли свои места. Весла опустились в воду одновременно, словно корабль крылья отрастил. И "Морской Дракон" помчался по волнам, красуясь перед стоящими на берегу людьми. Хирдманы, которые еще ждали своей очереди, с жадностью всматривались в этот полет, их кулаки сжимались и плечи начинали подрагивать в такт взмахам весел. Они сейчас были там, на открытой ветрам в брызгам палубе, предвкушая шторма и битвы, до которых осталось так мало времени.

Праздник гремел почти всю ночь, а утром хмельные, помятые северяне спускали остальные корабли.

"Поцелуй Валькирии" был первым. Мне велели принарядиться, и прежде, чем подтолкнуть драккар к воде, Магни подсадил меня через борт.

— Держись за дракона! — дыхание мужа пахло пивом, но в глазах — ни капли хмеля. Его вытеснило ожидание. Неужели для них на самом деле так мало значат дом и семья, а важен только корабль?

Дараккар раскачивался и нетерпеливо стонал, пока его вели по каткам. Чтобы не упасть, я вцепилась в борт, у головы дракона, которая украшала нос. Когда форштевень врезался в воду, меня обдало облако брызг, что вызвало у северян бурю восторга. Рядом появился мокрый, но счастливый Магни:

— Море приветствует тебя! Цени!

Справа и слева от берега убегали остальные корабли. На некоторых вцепились в борта женщины. Они не покидали своих мест, когда мужчины разбирали весла и усаживались на скамьи. Значит, и я должна стоять, где поставили.

Прежде, чем убежать на корму, Магни постарался приободрить меня:

— Не смущайся. Ты здесь хозяйка. Сейчас принесешь жертву богу волн, одаришь его дочерей и он признает тебя. Готовы?

Последнее слово он проревел, обращаясь к хирдманам. И те проорали в ответ:

— Да!

Это путешествие на боевом корабле сильно отличалось от прошлого. Теперь я не сидела, скрючившись, в закутке, стараясь спрятаться от холодных брызг. Сейчас я встречала их смело, позволяя сколько угодно мочить лицо и одежду.

Когда отошли подальше, северяне убрали весла, и подошедший Магни подал мне черного петуха с большим, кроваво-красным гребнем. Птица, несмотря на связанные крылья, не прекращала попыток вырваться. Первым делом клюнула меня так, что на ладони проступила кровь.

— Добрый знак! — захохотал сидящий на первой паре весел седой воин. — Такой подарок по вкусу придется морскому хозяину.

А Магни, обняв меня за плечи, подвел к борту:

— Владыка морей! Здесь, в день, когда мой драккар снова качается в твоих ладонях, я говорю тебе: вот моя жена! Прими её, как принял меня! Пошли ей удачу, как посылал её все это время мне! А залогом этому будут наши пока еще не рожденные дети — кто бы не родился, мальчик или девочка, мы пришлем их тебе!

Прокричав это ветру и волнам, Магни точным движением рассек веревку, удерживающую петуха. Тот сразу забил крыльями, пару раз попал мне по лицу, попытался ударить меня длинными шпорами. Я разжала руки прежде, чем это ему удалось.

Птица захрипела, оказавшись в холодной воде. Алый гребень вспыхнул багровым. Петух, изо всех сил борясь со смертью, пытался плыть. Ему это даже удалось. Но уплыл он не далеко. Застонал, замолотил крыльями по поверхности и скрылся в пучине. И только отсвет алого гребня долго был виден из глубины. Словно светящийся рубин упал в воду. Но это, наверное, показалось.

А хирдманы уже вытащили ленты, которыми украшали корабль в день свадьбы. Теперь обращаться к морю пришла моя очередь.

— Дочери моря! Вы слышите меня? — две волны, одна за другой с такой силой ударили в борт, что корабль заплясал, словно жеребенок, которого привязали впервые в жизни. Брызги, холодные как льдинки, и такие же колючие, обожгли лицо. Дети морского хозяина услышали.

— Примите и вы мои дары! — может, с ними следует говорить почтительнее? Но я не привыкла лебезить даже перед богами. Могу склониться, а вот унижаться — не стану.

Ленты развернулись на волнах разноцветными водорослями. Перепутались, скрутились в клубок и быстро пошли ко дну. Видно, морским модницам все равно, как к ним обращаются. Главное, чтобы про подарки не забывали.