Пленница чужого мира

Моя рука с намеком, ласкающим движением скользнула по ноге «возлюбленного», чтобы не пришлось заканчивать фразу. А еще, чтобы возбуждение не позволило ему избежать провокации и он дал мне то, что я от него хочу получить, — отсутствие контроля и доступ к технике. Я не уверена, что из этого окажется наиболее полезным. Лучше иметь все возможности.

— Нея… — хрипло выдохнул Илья, сжимая кулаки и явно с усилием сдерживаясь. — Ты не понимаешь.

— А надо? Что я должна понять? — подтолкнула я его к откровенности, нежно погладив подушечками пальцев коротко подстриженные за ухом волосы.

— Ничего.

Плотину сдержанности прорвало так неожиданно, словно Илья вдруг принял какое-то иное решение. Резко притянув меня к себе, усадил на колени и, страстно обнимая, принялся целовать оголенные плечи, шею, щеки…

Поцелуев в губы я все же избежала, хихикнув «щекотно!» и игриво оттолкнув потерявшего контроль мужчину.

— Не торопись, — кокетливо погрозила пальчиком, при этом обнадеживающе улыбаясь. — Мы ведь даже не женаты.

— Это так важно? — Илья меня не отпустил, продолжая удерживать в кольце рук. Но на поцелуях больше не настаивал, всматриваясь в лицо.

— Разумеется, — уверенно откликнулась я. — Когда ты станешь моим мужем, я буду такой счастливой! У нас вся жизнь впереди, чтобы насладиться друг другом.

Я надеялась, что препятствие в виде свадьбы непреодолимо. Такой серьезный вопрос вряд ли решается за пару дней, и это даст мне нужное время. Однако так и не поняла, права оказалась или ошиблась. Потому что, отпустив меня и проводив в спальню, мужчина открыл дверь, поцеловал мою руку и сказал: «Я обдумаю твое предложение». А утром умчался на работу с рассветом, даже не разбудив, лишь оставив на экране гостиной сообщение: «В игровой центр поедем вечером».

Яркий курсор на экране иногда неторопливо, а иногда скачками поднимался и опускался, вычерчивая кривую. График получался дерганый, рваный — хронометрический стабилизатор упрямо не желал удерживать временные координаты в желаемом равновесном состоянии.

Впрочем, сегодня создателю этого самого «стабилизатора» было не до выводимых аппаратурой показателей. Его глаза смотрели вовсе не на экран, а будто сквозь него. Руки замерли, словно забыли, что лежат на калибровочном дисплее. Таким расстроенным и потерянным Ринат не ощущал себя очень давно.

Все его мысли занимала Нея. Она так быстро убежала, что он не успел толком объясниться. Замешкался, и вот… Разумеется, иномирянка заслуживает знать правду, но как сложно мужчине далось это признание…

Перед Айрин он не чувствовал себя виноватым. За что боролась… Ее же предупреждали, уговаривали не принимать поспешных решений. А толку? Пока сама не столкнулась с суровой реальностью, ошибку не осознала. Интересно, она все так же не рада новообретенному миру или в жизни Айрин произошли перемены к лучшему?

Если все ужасно, то имеет смысл вернуть девушек в их собственные тела. Вайс наверняка будет вне себя от счастья. Нея окажется в окружении родных и друзей, сможет заниматься привычными делами. Найдет достойного жениха взамен Павла, выйдет замуж…

Понятно, что Ринату Илья предательства не простит. И с лабораторией придется распрощаться, потому как Вайс молчать не станет, отомстит по полной, разнесет в пух и прах контору кураторов, забыв, что сама стала инициатором «переселения» в чужой мир и торопила события, наплевав на правила. Однако…

Однако еще вчера утром все это было весомым аргументом. Сегодня все виделось иначе. Собственные сложности и проблемы казались совсем неважными по сравнению с горем и отчаянием иномирянки. И потому, забросив начатое тестирование прибора, Ринат поспешно подключил гарнитуру, раскрыл окно просмотра, ввел в программу параметры последней подселенки и вздрогнул, когда в наушниках неожиданно раздались жизнерадостные женские голоса…

— Как хорошо, что у тебя все налаживается!

— Здесь теперь так же уютно и чисто, как в пансионе!

Айрин промолчала. Ее взгляд обежал больничную комнату, в которой переселенка все это время жила. Стирка, уборка, приготовление пищи уже были худо-бедно освоены. Поэтому кровать застелена выглаженным покрывалом, окно задрапировано шторами, стол накрыт скатертью, и на нем стояла приятно пахнущая каша, внешний вид которой был очень даже аппетитным, а не казался жженым месивом.

— А рукоделием не занялась? — обеспокоенно и заботливо поинтересовалась подруга. — Раньше ты замечательно шила.

Айрин снова посмотрела на пришедших ее навестить девушек.

— Нет, Аса, — сокрушенно вздохнула она. — Само не вспомнилось, а чтобы освоить заново, сил не хватает. Я же в больнице работаю, свободного времени остается не так много.

— Аса, не задавай глупых вопросов. — поддержала ее Яла. — Ты представь, как много нужно вспомнить Нее! Раньше мы в пансионе практиковались, нам наставницы помогали, а сейчас она одна. Кто же будет возиться с взрослой? Теперь это уже не обязанность общества, а ее личное дело. Не справится — на всю жизнь останется одиночкой, без мужа и детей.

— Я справлюсь! — упрямо заявила Вайс.