Пленница Дикого воина

Хищники боялись огня и нужно было поддерживать костер постоянно горящим. Я набрал достаточно сухих колючих веток старого Сагуаро* и был уверен, что этого хватит на всю ночь.

Белая лиса легла на одеяло и повернулась к огню лицом. В ее глазах отражались блики костра, и я увидел в них одновременно печаль и надежду.

Я подошел к ней и присел на корточки.

Погладил своей грубой рукой золото ее гладких волос и пропустил шелковые пряди сквозь пальцы.

Я почувствовал, как ее веки затрепетали, а губы слегка приоткрылись в ожидании ласки и поцелуя.

В паху сладко заныло, а в газах резко потемнело от желания. Только эта женщина вызывает во мне такую мгновенную реакцию. Смесь желания и восторга.

Я осторожно прилег рядом с ней глядя в ее синие как утреннее небо глаза. Мне хотелось наброситься на нее и подчинить своей воле, но помня о том, что моя женщина пережила я действовал осторожно. Шаг за шагом приучая ее к своим рукам и губам.

От моего прикосновения она резко дернулась в сторону, и я обнял ее крепко своими руками.

– Найели* – шептал я, нежно гладя ее по спине.

Затем приник поцелуем к ее розовым страстным губам и растворился в ней без остатка. Почувствовав, как она обмякла в моих руках я продолжил спускаться губами к тревожно бьющейся жилке на белой шее и стал расстегивать платье на ее полной груди.

«Само совершенство!» – подумал я втягивая торчащий сосок в рот и поднимая подол ее платья.

Я хотел сию секунду слиться с ней в единое целое и открыть для себя новые миры. Она мое вдохновение. Моя отрада и радость.

Поистине, живительный источник для моей усталой и загрубевшей от пережитых потерь души.

Белая лиса стала поглаживать руками мою спину и я, взглянув на нее с радостью отметил что она начинает плавиться от желания так же, как и я.

Освободившись от ненавистных штанов и рубахи, я поудобнее устроился между стройных ножек своей женщины.

Снова приник к ее губам и глядя в потемневшие от страсти глаза вошел в нее до упора с радостью поглощая стон ее удовольствия. Растворяясь в ее наслаждении, я осторожно начал двигаться внутри нее доводя себя до безумия.

Ее тонкие пальчики царапали мою спину и я, погружаясь в нее все глубже и глубже почувствовал, как меня стали охватывать первые волны приближающегося блаженства.

Белая лиса металась из стороны в сторону и содрогаясь от оргазма мы одновременно закричали, провозглашая единство душ и тел на всю каменистую равнину.

Откуда-то со стороны я услышал крик Дикой совы.

Мы были единым целом с друг другом и окружающим нас пространством.

Я понял, что духи местности одобрили наш союз.

Осталось только вернуться домой и привести свою женщину в поместье.

Приходя в себя, я еще долго оставался в ней, и Белая лиса гладила меня по спине целуя нежно в плечо и шепча слова любви.

Я любил эту женщину как никого и никогда и был готов за нее жизнь отдать.

Но любила ли она меня настолько же сильно?

«Полюбит!» – дал себе я зарок. Я для этого сделаю все возможное.

Три дня мы ехали на мустанге в Феникс минуя долгие мили* дикой местности.

Я чувствовал, что моя женщина устала и держалась из последних сил.

Наконец в дали показались первые постройки и мое сердце радостно забилось.

Семь долгих лет меня не было дома и вот наконец я увидел забытый мной город.

Он изменился и стал другим, но и я уже не был прежним.

Едва не засыпая под монотонный цокот копыт, мы наконец-то въехали в город.

Остановились возле конюшни напоить мустанга и решили зайти в местную харчевню поесть.

Оставив старого друга на постое мы усталой походкой пошли вдоль широких улиц вглядываясь в местность и оценивая обстановку.

Завернув за угол, мы увидели вывеску «Жри и пей» и поняли, что нам нужно именно туда. Заведение соответствовать своему названию, но нам было не до выбора.

К моей радости там подавали овсяную кашу и хлеб с молоком.

Насытившись первым делом, мы пошли в банк.

Я внес туда оставшееся золото и открыл счет. Затем мы забрали коня и поехали в поместье к югу от города.

Долгая скачка вымотала белую лису, и она стонала от боли, и я страдал вместе с ней, не зная, как ей помочь.

Наконец в дали показалось поместье отца.

Из далека было видно табличку «fast river*» и я оторопело уставился на большой белый дом, окруженный большим забором.

Вокруг него был сад из плодовых деревьев. На пастбище слева паслись сытые коровы, а во дворе бегали маленькие дети. Сердце предательски сжалось.

Я наконец-то был дома.

Белая лиса почувствовав мое состояние тесно прижалась спиной к моей груди.

Подъехав еще ближе, я увидел своего отца.

Он сидел на лавочке возле дома и курил трубку приглядывая за детьми.

Увидев меня, он подскочил на месте и схватился за сердце.

– Матиас? – сказал он, не веря своим глазам.

– Да отец – это я, – осторожно ответил я, почувствовав в своем горле комок и замолчал.

На лице отца отобразилась вся гамма чувств о недоверия до бурной радости. Потом он улыбнулся.

– Добро пожаловать домой сынок! – сказал он и с интересом посмотрел на Белую лису.

– Это Саманта – моя жена, – сказал я с неохотой называя ее имя.

Отец сразу засуетился, подзывая к себе детишек.