Пленница дорог (СИ)

Спустившись к дорожке, ведущей вдоль кромки океана, присела на ближайшую лавочку. Откинувшись на спинку, прикрыла глаза, сквозь ресницы любуясь на разноцветную гальку, вынесенную прибоем на прибрежную полосу, крикливых птиц, дерущихся из-за мелкой рыбешки, дорожку на волнах, вызолоченную садящимся светилом. Свежий ветерок охладил кожу и успокоил расшалившиеся нервы. От выпитого вина и полной расслабленности по телу разлилось умиротворение. Я поймала себя на том, что блаженно улыбаюсь.

— Высокородная шесса сбежала, побрезговав обществом простых работяг, — прошипел на ухо знакомый до боли голос.

От явственного запаха перегара передернуло. Приятная расслабленность улетучилась быстрее осенних листьев в ураган. Вечер резко перестал быть томным и приятным.

Какого лысого его понесло за мной? Вот чего спрашивается, привязался, шмыр фиолетовый? Склеил бы себе кого-нибудь на вечер, как Латус. Кажется, Рыжик упоминал, что драконище посещает бордели. Вот и катился бы туда! Там ему самое место! Или ему даже там не рады?!

— Я такая же работяга, как все вы. Или мне, чтобы выйти подышать придется спрашивать разрешение? Не у тебя ли, Жоррес? — процедила сквозь зубы, злясь на Латуса, что поддалась его уговорам и испортила себе вечер.

Поднявшись со скамьи, попрощалась с идеей выкупаться и, стараясь не замечать любопытных взглядов, повернула к дороге. Дракон злобно выругался, подскочил ко мне, обдавая крепкими винными парами.

— Не у меня! У мужа своего спрашивай, дрянь! — взревел фиолетовый, заламывая руку и пытаясь сорвать широкий серебряный браслет, прикрывающий брачную татуировку, — думаешь, я не знаю, что ты от мужа сбежала с этим гулякой Грассом?! Он ведь твой любовник? Раз ты такая ненасытная и похотливая пойдем, попользую.

Глаза у Жорреса пылали углями, раскаленные пальцы, казалось, прожигали кожу насквозь. Он дернул за руку, увлекая за собой. Вскрикнув, отшатнулась, вывернулась из захвата и ударила со всей силы кулаком в лицо, чувствуя, как хрустнула переносица, и коленом по чувствительному месту между ног. Дракон согнулся и зашипел, ругаясь, выпуская струи темного дыма. Лицо потемнело, покрываясь узором фиолетовой чешуи. Из ноздрей бежала темная кровь, запекаясь на губах и подбородке. Зеваки будто рядом караулили, собрав вокруг спятившего рейнджера готового перекинуться в дракона целую толпу. В ней заметила мелькнувшую светлую макушку Тарэна. Не дожидаясь развязки событий, на ходу вскочила в проезжающую коляску, сумбурно объясняя водителю ситуацию, попросила подбросить до общежития.

В спальню влетела, снимая на ходу босоножки и стягивая платье. Глотнула успокоительной настойки, которая была всегда под рукой. Под струями прохладной воды пришла в себя. Простояв минут десять, почувствовала, что замерзла, растерлась полотенцем и, попивая чай, облачившись в халатик, выползла в общую гостиную.

В просторную, уютную комнату, отделанную в терракотовых, зеленых и золотисто-коричневых тонах выходили три двери из спален живших там девушек. Устроившись на подоконнике, разглядывала гуляющих и веселящихся горожан, со смехом, шутками и шутливыми песнями, проходящих под окнами и мысленно прикидывала, что из вещей взять с собой в столицу, а какие попросить Латуса прислать позже.

Жаль было покидать уютный и ставший родным город. Мне полюбились и шумные улицы центра, где даже ночью не затихает жизнь и тихие улочки окраин, утопающие в цветах и зелени садов; вечный рокот волн близкого океана; простоватые, но верные друзья; даже летная одуряющая жара и зимняя стужа. Но терпеть зарвавшегося дракона и отравлять себе жизнь, оказалось не по мне. Пора действовать решительно. Надо уходить оттуда, где плохо. Страшно сниматься с насиженного места, и в столице больше шансов, что меня отыщет Гаролд, но предчувствие толкало к переменам.

Глава 50

Глава 50

За окном совсем стемнело, в гостиной зажегся крохотный ночник, едва разогнавший сумерки по углам. Я собралась уходить к себе, легко спрыгнув с подоконника, повернулась забрать чашку, как дверь отворилась, и бесшумная тень скользнула ко мне.

— Сури, прости! Он тебя сильно обидел? — Латус легонько прикоснулся губами к векам, повернул, обнял за талию со спины, уткнулся в плечо и засопел. — Я ведь говорил с ним. Вроде он все понял. А сегодня напился и сорвался. Зимой Жорик спускал пар, воюя с нежитью, сейчас затишье, и он совсем раскис.

— Он знает про брачную татуировку. И считает личным оскорблением, что я, якобы, наставляю рога мужу.

— Ему-то какое дело до твоего брака? — удивился Рыжик, зарываясь носом в распущенные волосы, сильнее прижимаясь горячим телом. — Для всех, ты моя сестра, а остальное никого не касается.

На последней фразе голос сорвался, Латус тяжело задышал, пальцы скользнули вверх к едва прикрытой тонким шелком груди, мягко обхватывая полушария. Губы обожгли шею поцелуем.

— Он считает, мы с тобой любовники, — попыталась отстраниться от распалявшегося лакки. — Пусти, Латус. Не будем оправдывать его ожиданий.