Пленница наследника короны

– Что же случилось? – едва мы остались одни, срывающимся шепотом вопросила Тори.

Я не ответила, прислушиваясь к голосам из спальни.

– Как она оказалась в тюрьме? – голос королевы вымораживал не хуже камеры.

– Выясню, – Йорген едва сдерживался.

Моя верная помощница осторожно, практически без звуков опустила меня прямо в одежде в наполненную прохладной водой ванную. Какое блаженство!

– О, я уже выяснила, – продолжился разговор на грани в моей спальне. – По крайней мере, как Аллисан оказалась в той части дворца.

Она не произнесла обвинения открыто, но её тон всё сделал сам. И даже те, кто не знал деталей и подробностей, даже им стало очевидно если не всё, то многое.

– Ах! – Тори практически беззвучно вскричала, тут же зажала рот ладонями и в ужасе посмотрела на меня сверху вниз. – Али… неужели он?..

Не договорила. То ли не посмела, то ли сил не хватило, но служанка оборвала саму себя, со смесью ужаса и сожаления на меня взирая.

– Вы в чём-то обвиняете меня, ваше величество? – не знаю, как у Йоргена духу хватило рот открыть.

Я бы вот не посмела.

– В мой кабинет! – прошипела взбешённая королева.

Шорох ткани, яростный стук удаляющихся каблучков и общий напряжённый выдох, когда эти двое удалились.

Открылась дверь, на пороге возникла Арими. По её лицу было сложно понять, о чём думает девушка и что крутится у неё в голове, но в итоге она задала лишь один звенящий вопрос:

– Он причинил тебе вред?

Вздрогнула я против воли, поёжилась, сжимаясь в воде, и коротко отрицательно качнула головой.

Арими не отреагировала, осталась стоять на месте неестественно прямой и отстранённой.

Но через несколько мгновений всё же чуть поджала губы, вздрогнула ресничками и… приговором для нас всех прозвучало её лишённое эмоций:

– Причинит.

* * *

Дворец гудел до самого утра.

О случившемся пересказывали без устали, от одного любопытного к другому, и всё дальше и дальше. И хуже. Так к вечеру все уже были убеждены в том, что риян Йорген спас не просто замёрзшую меня, но я ещё и вся в крови почему-то была, и кости сломаны, и горестно выла так, что стены замка дрожали.

Хотя как бы… я ни звука не издала, но то знала я, а всем остальным было глубоко наплевать.

Горви Туэйт появился практически сразу после ухода её величества, внимательно меня оглядел, ощупал и все дальнейшие процедуры отогрева проводил сам. Сам воду нагревал, сам какие-то согревающие настойки прямо в умывальной комнате смешивал и заставлял меня всё это пить. Но я не жаловалась, тем более что и правда помогло.

Правда, в сон клонило безжалостно, так что я сразу и уснула, едва голова подушки коснулась.

А сквозь сон услышала приглушённые голоса, явно не придворным принадлежащие.

– Ой, что-то будет. Чует моё сердце неспокойное, теперь точно что-то будет.

– Видели взгляд рияна-то? Он с нашей принцессы глаз не сводил, и смотрел так, словно сожрать хотел…

– У него и клыки имеются, – горячо, но всё ещё тихо вставил третий голос.

– А я вам давно говорила, – зашептала первая, – не всё с этим мужиком чисто да гладко. Давно он на нашу принцессу смотрит взглядом этим голодным и жадным, всюду глазами за ней следует.

– Теперь вот и не только глазами следовать взялся…

Повисла тишина. Глубокая, печальная, сожалеющая.

Три дамы бы ещё посожалели, но тут кто-то из них пискнул:

– Тори идёт!

И прозвучали три почти одновременных хлопка, сигнализирующих, должно быть, о скором бегстве сплетниц.

Через несколько секунд и в самом деле едва слышно приоткрылась дверь, приблизились к постели невесомые шаги, прохладная ладонь коснулась моей щеки, лба, губ… Вот с губами напрягло.

Не говоря ни слова, она постояла так какое-то время, а после ушла к стене, там устроилась в чуть скрипнувшем кресле и приготовилась ждать моего пробуждения.

А я почему-то вместо того, чтобы проснуться, уплыла куда-то далеко, в ужасно странный, неспокойный сон.

Который, кажется, и сном толком не был.

Я оказалась в просторном кабинете, который на первый взгляд больше походил на библиотеку. В разы больше той, в которую водили меня, здесь друг за другом в две линии тянулось порядка десяти стеллажей, плотно заставленных самыми разнообразными книгами. А у самого окна – стол. Тяжёлый, добротный, благородно сверкающий полировочным покрытием в свете стоящих на столе свечей. Почему здесь не использовали традиционное стенное освещение?

На столе царил порядок, как и во всём кабинете. Ровные стопки документации, перья в подставке, закрытая чернильница, какая-то чуть мерцающая, по контуру украшенная странными письменами доска, дымящийся шар, висящий на подставке кулон-бутылочка с жёлтой сверкающей жидкостью внутри.

Тем печальнее было видеть, как всё это со звоном, грохотом и шелестом летит на пол, сметённое руками разъярённого, не находящего себе места Йоргена.

Его я заметила только сейчас, хотя выглядел мужчина так, словно уже продолжительное время метался по кабинету.