Пленница наследника короны

– Уверен, что это хорошая идея? – просочился, подобно песчинкам в крохотную щель, нервный мужской голос в моё сознание.

Кому он принадлежал, где находился мужчина и когда именно я услышала эти слова – понять не могла.

Через, кажется, целую вечность прямо над головой послышался голос уже другой, тоже мужской, но очень грубый и хриплый.

– Больше суток спать под аэрией нельзя, маги от этого голову теряют.

Негромкий скрежет керамики по дереву и шелест листвы и цветов.

– Это как? – не понял второй.

– А мне почём знать? Я не маг, – отдаляющийся ответ первого и совсем глухое уже за пределами комнаты, – но хозяин приказал унести.

Значит, хозяин. Тот ли это маг, что сбил меня с лошади в вечер пожара в замке? А когда вообще был пожар? Кто-нибудь пострадал от огня? А от разъярённого Агвида Йоргена? Нашёл ли он свою Аллисан? И что сделал?

Столько вопросов зароилось в голове. Они вспыхивали огоньками один за другим.

Очень долго я лежала, не шевелясь. Напряжённо прислушивалась к звукам из другой комнаты. Отстранёно радовалась, что в сон больше не тянет, только, не смотря на сутки сна, ощущалась не бодрость, а измождённость.

Запястья горели от явно перетянутой верёвки на них. На ногах пут не ощущалось – я напрягла и расслабила их несколько раз, чтобы в этом убедиться с минимальным количеством движений и шума.

Сердце пропустило удар.

И я приоткрыла глаза. Попыталась сделать это незаметно, но если бы в комнате кто-то был, он бы точно понял, что я больше не сплю.

Узкая кровать, на которой затёкшая я лежала на правом боку. Рядом маленькая деревянная тумбочка с потёртой столешницей. В двух шагах от кровати серая облупившаяся стена и одно-единственное окно. Двойная рама, потрескавшаяся и местами отвалившаяся некогда белая краска, пыль на подоконнике и, самое главное, ручка. Раз есть ручка, значит, окно открывается.

Последнее радовало ровно до того момента, как я глубоко вдохнула воздух через рот, намереваясь как-нибудь размять затёкшие мышцы, но вместо воздуха в лёгких ощутила сильное першение в горле.

Закашлялась, резко садясь, и громко надрывно кашляла всё то время, пока за стеной звучали голоса и громкие приближающиеся шаги.

Дверь резко распахнулась, на пороге остановились двое совершенно незнакомых мне мужчин.

Оба в довольно грязных одеждах. Тёмные штаны, пыльные сапоги, у одного серая рубаха, у другого тёмно-зелёная и кожаный жилет поверх. Этот был ближе, по-хозяйски уверенно расставив ноги и глядя слишком спокойно, чтобы не заставить меня нервничать сильнее. Короткие тёмные волосы, тёмная, словно сильно загорелая кожа, а глаза, напротив, светло-серые, кажущиеся выцветшими.

– Я же говорю – аэрий, – бросил он второму, чуть повернув щетинистую голову назад, но не сводя с меня пристального, пугающе умного взгляда.

Я к тому моменту уже не кашляла, но дышала тяжело и с хрипом, сгорбившись в сидячем положении.

– Не подохнет? – слева от мужчины просунул голову второй, парень явно моложе лет на десять, но во многом похожий на старшего. Даже глаза имели одинаковый необычный цвет.

Братья?

– Ей подыхать нельзя, – задумчиво проговорил он.

Я решила, что моё положение и так плачевное, и терять мне уже нечего.

– Рукам больно, – просипела жалобно, протягивая сильно стянутые запястья, – пожалуйста, уберите или хотя бы ослабьте верёвки.

На глаза навернулись слёзы, хоть я и не собиралась плакать, точно зная, что этим похитителей не разжалобить.

Наверно, мою просьбу оставили бы без внимания, но старший из мужчин опустил взгляд на протягиваемые в его сторону руки и мгновенно заметно помрачнел.

Ладони имели пугающий, далёкий от здорового красно-синий цвет. Согнутые пальцы едва шевелились. Кожа жутко надулась, будто была готова вот-вот лопнуть.

– Решил её без рук оставить? – грубо и зло бросил мужик своему родственнику, шагая в комнату и отнюдь не бережно хватая меня за локоть так, чтобы я встала на колени на постели, поднявшись выше и избавив похитителя от необходимости наклоняться.

Слабое после эффекта растения тело шаталось, руки от действий разбойника болели куда сильнее, но упасть он мне не позволил, пока не размотал петли толстой верёвки.

– Я случайно, Дэф, – искренне виновато пробормотал парень, оставшийся у двери.

– Молись, чтобы хозяин не перетянул нам шеи, – мужик снял последний моток и убрал руки, безразлично проследив за тем, как я обессилено падаю на подушку.

С болезненным шипением попыталась шевелить руками, вернувшими себе кровообращение. Процесс этот был далеко не из приятных.

– Свяжу снова, если надумаешь что-то выкинуть, – пригрозил Дэф, сверху вниз пронзая меня суровым взглядом.

– Я ничего не сделаю, – голос дрожал и звучал откровенно жалко.

Этого хватило, чтобы мужик скривился, окинул ещё одним долгим неприязненным взглядом и ушёл, утащив с собой родственника и оставив дверь открытой.

Я медленно села, облокотилась спиной о грязную стену и очень долго разрабатывала руки. Из глаз текли горячие слёзы, из горла, не смотря на все мои попытки не издавать ни звука, то и дело срывались тихие жалобные стоны.

Страх смешался с болью.

Надежда тонула под отчаянием.