Пленных не брать

Оставшиеся в живых… Как позже выяснилось, в административный корпус через три минуты после Ерохина проникло восемь профессиональных наемников, явившихся за скальпом вашего покорного слуги. (Один из недавно убитых мною обнаружил в будке оброненную Дебиевым визитку майора Корсакова и немедленно известил начальство.) Машину они оставили в двухстах метрах от ворот, далее — пробежкой, в дом зашли грамотно, бесшумно и в результате обрушились на Виталия Федоровича как снег на голову. Однако полковник оказался не лыком шит. Невзирая на внезапность нападения и численный перевес противника, он не ударил в грязь лицом. В тесном, захламленном помещении разыгралась яростная схватка, в процессе которой пятеро из нападавших отправились прямиком в ад. Остальные сумели все-таки ранить, оглушить и в конечном итоге пленить Ерохина. После чего один из уцелевших (с большим запозданием) открыл огонь по моему укрытию, хорошо просматривающемуся из окон второго этажа…

— Ладно, Корсаков, погоди немного. Сейчас мы выйдем, на твоих глазах пришьем заложника, а дальше посмотрим, — в конце концов донеслось в ответ.

— Давайте, покойнички, жду не дождусь! — чуть слышно прошептал я, поставил «флажок»[28] на одиночный огонь и слился с «валом» в единое целое.

Спустя некоторое время из здания вышли двое. Один здоровенный, похожий на бритую гориллу, тащил перед собой бесчувственного Ерохина наподобие щита. Левой рукой он держал пленника поперек туловища, а правой — прижимал ему к виску дуло пистолета. Судя по внешнему виду, досталось полковнику неслабо. Одна рука (видимо, сломанная) висела плетью. В плече второй торчал загнанный по рукоятку финский нож. Из рассеченного затылка струилась кровь. Разбитое лицо свешивалось на грудь. Рядом без опаски шествовал второй наемник — молодой, с хлыщеватой физиономией, с автоматом наизготовку.

Поймав в оптический прицел его башку, я начал плавно выдавливать слабину спускового крючка.

— Один твой выстрел и тогда… — грозным тоном начал «горилла».

— Пук, — у второго исчезла голова. Секунду он постоял, раскачиваясь, и мягко обрушился на землю. «Горилла» заметно побледнел. Похоже, он не ожидал подобного оборота событий. Мой выстрел спутал ему все карты, и теперь он не знал, что предпринять дальше.

— Эй ты, обезьяна, — пришел на выручку я, — ваша группа прислана именно за мной, а прикрывавший меня боец тебе по барабану. Просто ты хотел использовать его как фактор воздействия на мою психику, но не вышло. Поэтому слушай внимательно, дважды повторять не стану.

Вариант первый — ты продолжаешь понтоваться, я открываю огонь (не считаясь с заложником), дырявлю тебе конечности, беру нож и начинаю воплощать в жизнь свое недавнее обещание.

Вариант второй — мы оба кладем оружие и сходимся врукопашную. Туша у тебя здоровая, авось продержишься секунд десять. Мне, признаться, надоело валяться в грязи да расстреливать вас, как мишени в тире. «И до зарезу „язык“ нужен», — мысленно добавил я.

— Понимаю, — словно прочитав мои мысли, усмехнулся наемник. — У нас приказ — «Пленных не брать», а у тебя наоборот. Со стрельбой оно еще неизвестно как получится, а тут, по-твоему, дело верняк! Правильно?!

— Ну, допустим, — неохотно согласился я. — А кроме того, разомнусь немного, с живым «мешком» поработаю.

— С «мешком», говоришь?! — ощерился «горилла». — Ну-ну, посмотрим. Иди сюда, крутой. Только не забудь положить автомат. Так, чтобы я видел.

— Смотри, — я демонстративно отбросил «вал» подальше. — Теперь разоружайся ты!

— Да без проблем! — одной рукой наемник швырнул на землю Ерохина, другой выбросил пистолет. — Доволен?!

— Ага, — я поднялся на ноги, готовый молниеносно нырнуть рыбкой в сторону. Я, разумеется, ни капли не верил «горилле», в любой момент ожидал выстрела из запасного ствола и соответственно сам заныкал в штанах «Вектор».

Но он вроде впрямь настроился на рукопашную: снял «разгрузку», бронежилет и жестом предложил мне сделать то же самое. Пришлось подчиниться.

— Давай, фээсбэшник, не канителься! — поигрывая мускулами на обнаженном торсе, крикнул наемник, пока я разоблачался. — Мне не терпится свернуть твою цыплячью шеенку!

«Или мнит себя непобедимым, или замышляет какую-то пакость, — осторожно сближаясь с противником, подумал я. — Ладно, скоро разберемся, а пока…»