Плесень

— Я всё поняла, ваше преосвященство. Счастливого пути.

* * *

Моника быстро приготовила детям поесть и, когда все уселись за стол, малышка Тина, слегка заплетающимся языком, но довольно чётко начала вводить Джеймса в суть дела.

— Вероника поскандалила с матерью, швырнула в неё стакан, попала, и теперь возвращаться домой не может. И не хочет. Кевин тоже не хочет возвращаться к своим родителям. В полицейском участке сказали, что ничем помочь не могут, а арестовывать Веронику не собираются, а детских приютов и интернатов в городе нет, Джеймс, придумай, пожалуйста, что нам всем теперь делать, ты же умный.

— Да, ситуация, — задумчиво произнёс Джеймс. — Что мы будем делать, если ваши родители узнают где вы и явятся сюда за вами?

— Скоро не узнают, — сказала Тина, — они тупые. Могут догадаться в полицию заявить о пропавших детях, и то разве что к вечеру, не раньше. А ночью полиция никого по улицам искать не будет.

— Это-то так, — согласился Джеймс, — но лучшая защита это нападение.

Он набрал номер на своём телефоне.

— Майк, это ты? Старина, это говорит твой знакомый британский шпион. Нужна твоя помощь. Нет, не мне, я уже давно ни в какие скандалы не ввязываюсь, ты же знаешь. Моим друзьям. Если ничем не занят, пожалуйста, приезжай немедленно. Улица Хиллкрест, 354. Через полчаса? Ждём.

— Кто это Майк, — полюбопытствовала Моника.

— Мой старый приятель, — ответил Джеймс, — мы с ним вместе в колледже учились. Он теперь адвокат. С большим стажем. Он точно скажет, что надо делать. Так что, не вешайте носы, дамы и господа. Ну, теперь можно и мороженое?

— Мне с коньячком, пожалуйста, — облизнулась Тина.

* * *

Сев в такси в римском аэропорту, отец Джонатан глухо сказал в микрофон только одно слово: «Ватикан», и автомобиль мягко тронулся с места. Дорога заняла около часа, который священник потратил на то, чтобы окончательно собраться с мыслями и набросать план беседы.

Отец Джонатан посещал Ватикан последний раз более пятнадцати лет тому назад, однако без труда вспомнил, где находится приёмная священной конгрегации. Объяснив секретарю, кто он такой и откуда прибыл, отец Джонатан подчеркнул, что речь идёт о деле особой важности не терпящем отлагательств. Секретарь в рясе доминиканского монаха бесшумно отворил дверь в кабинет и скрылся за ней. Отец Джонатан опустился в одно из мягких бархатных кресел и прикрыл глаза.

Через пять минут секретарь появился на пороге кабинета и объявил отецу Джонатану, что, принимая во внимание особые обстоятельства дела, по которому он срочно прибыл из далёкой Америки, в нарушение установленного порядка ему будет дана краткая аудиенция. Отец Джонатан облегчённо вздохнул и приготовился ждать. Ожидание, однако, оказалось недолгим. Всего через несколько минут он был приглашён в кабинет префекта конгрегации доктрины веры.

Отец Джонатан кратко изложил своему высокопоставленному собеседнику сухие факты: его прихожанка, ревностная католичка, убила четверых своих детей, опасаясь, что вероятность их грехопадения в будущем слишком велика, что может повлечь за собой ввержение их душ в ад после их смерти. Считая такой риск неоправданным, она решила принести в жертву свою бессмертную душу и отправила своих детей в рай незамедлительно. Основным доводом в пользу своего решения она считает несравнимость по продолжительности кратковременную земную жизнь и вечное посмертное существование души.

— Сама эта мысль чрезвычайно опасна для церкви. Во-первых, у неё могут появиться последователи, которых может убедить её больная логика. Во-вторых, развитие подобных взглядов может привести к появлению новых ересей, которые явятся угрозой традиционному христианству в целом. В-третьих, что ещё более опасно и, к тому же более вероятно, подобные взгляды могут быть развиты и использованы воинствующими атеистами с целью доказать логическую абсурдность теологических постулатов католической церкви, да и всего христианства в целом. Разумеется, можно и нужно объявить эту женщину невменяемой, но этого не достаточно. Дело нельзя доводить до суда над ней, потому что гласный суд, широко освещаемый всеми существующими средствами массовой информации, предоставят ей трибуну для широчайшего распространения её бредовых идей. Мы не можем позволить выпустить джинна из бутылки. Последствия могут оказаться непредсказуемыми и катастрофическими.

Префект конгрегации выслушал сжатую, но крайне эмоциональную речь старого священника и глубоко задумался.

— Благодарю вас за безупречную службу матери нашей католической церкви, — медленно произнёс он. — Боюсь, что ваши опасения вполне обоснованны. Вы отреагировали на взрывоопасную ситуацию наиболее правильным образом, немедленно информировав священную конгрегацию. Мы немедленно примем все необходимые меры, чтобы взять ситуацию под контроль.

С этими словами он написал несколько слов на листке в лежавшем перед ним блокноте и вызвал звонком секретаря.