Плещут холодные волны

— Неужели не понимают руководители, что воспитание молодого поколения — это святое дело, его нельзя ослаблять ни на секунду, — поддержал друга Анатолий.

— Ты верно сказал: святое дело, — Виктор оперся на клюшку, — молодежь — это наше будущее, будущее общества. Через каждые 10 — 20 лет юноши и девушки становятся основой общества, влияют на экономику, культуру, управление и, в конечном итоге, на устойчивость, жизнеспособность, потенциал дальнейшего развития общества и государства.

— Наше поколение являло собой пример высокой нравственности и патриотизма, — твердо произнес Анатолий, — выдержало испытания на прочность жестокой войной, беззаветным трудом по восстановлению разрухи, беспримерным рывком в создании ракетно-ядерного щита Родины, обеспечившего паритет с великими державами и предотвратившего, по сути, развязывание третьей мировой войны.

— Ты знаешь, Виктор, я с ужасом думаю, что будет, если война начнется сейчас.

— Да, это будет катастрофа, — вздохнул Виктор, — ведь молодежь не хочет служить в армии, всячески уклоняется от службы, дезертирует, дисциплина в армии находится на низком уровне.

— И все это результат, мягко говоря, безответственности на самом высоком уровне. Вспомни, как ораторы-демократы с больших трибун кричали: зачем нужен патриотизм? Он не нужен. Зачем нужен долг? Он не нужен. От кого мы будем защищать Родину? У нас нет врагов.

— И добились, — в сердцах сплюнул Виктор, — ни с чем возвратились из Афганистана, из Чечни. Армия находится загоне, на проведение боевой подготовки не хватает средств...

У Анатолия на лице выступили красные пятна от волнения.

— Наши средства массовой информации, особенно телевидение, надрываясь, пытаются убедить нас: не нужно делиться на красных и белых, левых и правых, нужно примириться с новой ситуацией. Даже святой праздник Великого Октября обозвали праздником согласия. Но как можно примирить идеологию, которую отвергли, с той, которой пока еще нет? Как можно примирить крайне бедных и крайне богатых?

Он немного помолчал, перевел дух и продолжил:

— Мы прошли через все: знали, что такое лишения — голод, холод, теснота в коммуналках. Но мы хорошо знали и понимали, что строим могучее индустриальное государство, вооружали, обучали и воспитывали сильную надежную армию — защитницу государства. Конечно, мы не имели коттеджей, вилл и прочей роскоши, но были сыты, а конституция обеспечивала нам право на труд, бесплатное лечение и на жилище, которое, хотя и не всегда быстро, но все-таки мы от государства получали.

Виктор тяжелым взглядом окинул все вокруг и произнес:

— Обиднее всего то, что наше поколение, победившее в жестокой битве чуму ХХ века — фашизм, загнали в угол. Голодные, холодные, больные, униженные ветераны войны и труда доживают свой век в нищете и холодном безразличии со стороны поколения молодых.

— При этом, — Анатолий сжал пальцы рук так, что послышался хруст, — некоторые из числа "демократов" пытаются настойчиво доказывать, что люди стали жить лучше. Они закрывают глаза на то, что статистика свидетельствует об установившейся закономерности двойного превышения смертности над рождаемостью из года в год.

— До чего же доверчивы мы, русские люди, — Виктор помолчал, подумал, — мы поверили в громкие, броские, порой не совсем понятные слова: рынок, приватизация, — произносившиеся под прикрытием лозунгов о свободе и демократизации общества, и в итоге получили разрушение прежнего строя, изменение политики, экономики, отвержение доброго принципа равенства и братства, что привело к обнищанию народа, беспределу во всем: во взаимоотношениях между собой, в отношениях с чиновниками, в правопорядке и утрате великого достижения прежнего строя — дружбы народов.

Невесело улыбнувшись, Анатолий сказал:

— Получилось так: вывели неподготовленный корабль в открытое море, а куда идти — руководству неведомо. Без должной предварительной подготовки оторвались от берега и тут кончились топливо, продовольствие, а на ходовом мостике нет четкого определенного мнения о создавшейся ситуации, кроме одного, в котором все убеждены: что-то надо делать, а что?!..

Виктор улыбнулся:

— Образно.

— У настоящего командира перед выходом в море, — продолжал Анатолий, — корабль к походу готовится тщательно. Предусматриваются различные, даже критические и чрезвычайные, ситуации, заранее делается штурманская прокладка, четко устанавливается, каким курсом, с какой скоростью и сколько времени следует идти, когда и как нужно изменить курс, и уж, конечно, командование корабля знает время прибытия в пункт назначения. Наш же государственный корабль пока дрейфует по воле волн, а некоторые советчики, в том числе из-за рубежа, дают, к сожалению, не лучшие советы. А впереди возможны и рифы, и штормы. Их следует и обойти, и преодолеть достойно и цивилизованно, желательно без потерь.