Плеск звездных морей

– Методика воздействия на наследственность, – продолжал между тем Ндау или Нгау, – не вызывает сомнений. Химфизики полагают, что эволюция завершится примерно через двести лет и пигмеи достигнут среднеземного роста. Но! – Тут он сделал паузу и вытер лицо платком. – Мы не вправе рассматривать проблему пигмеев в отрыве от проблемы перенаселения. Общеизвестны трудности, возникшие ныне с расселением человечества на планетах Системы. Венера, в сущности, потеряна. Заселение Марса идёт крайне медленно в силу технических и энергетических причин. Что же остаётся?..

– Выход в Большой космос! – крикнули из зала.

Мне показалось, что это Леон.

– Выход за пределы Системы – авантюра, – сказал негр.

Только я хотел вмешаться, как вдруг – возмущённый голос Нонны:

– Надо выбирать слова, старший! И надо следить за текущей информацией. Закончено проектирование корабля, который…

– Слежу и знаю, – резко прервал её Нгау. – Не мешай мне говорить, женщина. Лично я не верю в преодоление парадокса времени, но допустим, такой корабль действительно будет создан…

– А полет Улисса Дружинина? – гаркнул кто-то сверху. – Как можно не верить в факт?

Стэффорд ударил молоточком по столу и попросил не прерывать оратора.

– Даже если будет создан такой корабль, – продолжал Нгау, – потребуется много десятилетий на разведку. И даже в том оптимальном случае, если будет найдена хотя бы одна пригодная для жизни планета, понадобится не менее столетия для её освоения. Я предлагаю другой путь. Надо разработать методику постепенного уменьшения роста людей.

– Уменьшения? – опять гаркнули сверху. – Ты хочешь всех превратить в пигмеев?

– Нет, этого мало, – спокойно возразил Ндау. – Когда все люди уравняются в росте с пигмеями, уменьшение должно продолжаться – общее для всех. Пигмеи тоже слишком крупны.

– До какой величины ты предлагаешь уменьшаться, Нгау? – спросил Стэффорд.

– До биологически допустимой, Стэф. Я не утверждаю, что это единственно возможное решение проблемы. Но если не будет найдено других путей, то оно может оказаться наиболее радикальным. Планета станет просторнее, а пищи и прочих материальных благ понадобится значительно меньше.

– Ну конечно, – раздался иронический голос. – Горсти хлебных крошек и ложечки воды хватит на целую неделю. Но не опасаешься ли, что нас загрызут муравьи?

– И вообще – как быть с другими животными? – выкрикнула Нонна. – Их всех тоже уменьшать?

– А дома? – Выкрики нарастали лавинообразно. – А технические средства цивилизации?

– Поломаем все! Вернёмся к первобытной радости жизни!

– Переселимся в скворечники!

– Что вы резвитесь, как первоклассники? – крикнула Андра. – Предлагается идея, пока только идея. Новизна и необычность требуют серьёзного подхода, а вы…

Её возмущённый голос потонул в нестройном хоре. Стэффорд стучал молотком, безуспешно пытаясь водворить тишину. А Нгау, маленький упрямый человечек, спокойно стоял посреди этого урагана.

Потом шум стал стихать, и тут знакомый голос произнёс медленно и как бы задумчиво:

– По-моему, не надо уменьшаться. Есть другой путь.

Голос Феликса! Я привстал и увидел его лохматую голову на тонкой шее, раньше я не замечал, что у него такая тонкая шея, или, может, он похудел? Он сидел на несколько рядов ниже меня.

– Какой путь ты имеешь в виду, Феликс? – осведомился Стэффорд.

– Я могу показать, – ответил тот нерешительно, – но это пока только формулы, боюсь, что вы… Я ещё не думал, какое для них найти словесное выражение…

Диспут окончился, но мне не сразу удалось протолкаться к Андре. Могучие спины этнолингвистов загородили её от меня, проходы были забиты. Действительно, тесновато стало на шарике, подумал я, протискиваясь вниз. Вдруг я оказался притёртым к Феликсу.

– Привет! – Я попытался высвободить руку, чтобы хлопнуть его по плечу. – Как поживаешь, потрясатель основ?

Он пробормотал нечто неразборчивое, в глазах у него мелькнуло не то удивление, не то испуг. В следующий миг он рванулся вверх, чуть не опрокинул седоусого гуманитария, бочком пролез меж двух полинезийцев и был таков. Что ещё за странная выходка?

Наконец я пробился к Андре. Она убедительно доказывала что-то Стэффорду, тот слушал её с доброй улыбкой, Эугеньюш заметил меня, сказал Андре несколько слов на незнакомом мне языке, с прищёлкиванием. Андра живо обернулась…

– Ох, Улисс!

У неё опустились руки и как-то поникли плечи – будто она вдруг обессилела. Целоваться на людях не хотелось, я взял её узкую руку в свои ладони. Ну вот. Теперь все в порядке. Теперь не выпущу твоей руки, пока Самарин не объявит глобальные розыски некоего Улисса Дружинина, пилота всевозможных линий.