Плеть темной богини

– Оба-на, – Дашка открыла дверь не сразу. В одной руке ее был половник, в другой – синяя крышка с выступившими на эмали капельками воды. – Вот это сюрприз! А ты не у Юльки остаешься? Нет? Ну… ладно, я просто подумала…

Подумала, что, наконец, устроила его, Ильи, семейное счастье, а следовательно, может со спокойным сердцем возвращаться к заботам иным, хозяйственно-прикладного характера.

– А вы что, поругались? – поинтересовалась Дашка и крышку выставила, словно щит. – Или что?

– Или что, – ответил Илья, стягивая ботинки. – Я что, по-твоему, жить у нее должен?

– Злишься.

– Не злюсь!

– Нет, злишься, – с чувством глубочайшего удовлетворения заметила Дашка. – Ты давно не злился вот так… Признавайся, понравилась тебе Юлька? Понравилась! Я вижу, что понравилась! И правильно, она хоть нормальная, не то что…

Дашка запнулась. Ну да, не произносите имя, не напоминайте, не трожьте больного и несчастного, дайте настрадаться вволю. И ведь неправильно это, только почему никто никогда не заострял внимания на том, что неправильно?

Дашку он нашел на кухне, в дыму, чаду, шипении, в ароматах горящего масла и жареного лука, в окружении кастрюль, кастрюлек, сковородок, тарелок, мисок, ложек, ножей и всякой иной кухонной дребедени.

– Слушай, ну ты ей хотя бы позвонил? На, попробуй, соли хватает?

– Не позвонил, хватает.

– Сядь вон туда и не мешайся под ногами, – рыжие Дашкины кудри выбивались из-под платка, лицо раскраснелось, а туго завязанный фартук пошел мелкими складками на животе. – Нет, ну в кого ты такой? Я не понимаю! Ты мужик или кто? Ну я не понимаю, как так можно!

– Ты про что? – Илья сгреб в пакет луковую шелуху, хлебные крошки, лоснящуюся жиром обертку из-под масла. Кинул в мусорное ведро пустую бутылку из-под кетчупа.

– Я про все! Я про все и сразу! Ну да, Юленька не в твоем вкусе… я вообще не очень понимаю, в чьем она вкусе… ну ладно, но ты-то, ты… сначала мне доказываешь, что бросать ее нельзя и вообще это тебе надо в деле разобраться, а потом вдруг сбегаешь. Вот сидел бы у нее и разбирался! Кстати, ты Магду видел?

– Видел.

Острое лицо, хищное лицо, колючий и насмешливый взгляд. Шляпка-таблетка, темные кудри… Не красавица, но стерва, из тех, запоминающихся, врастающих в душу.

– Ну и как? Поговорили они? – Дашка, облизав ложку, кинула ее в умывальник, к груде тарелок.

– Наверное.

– Что значит «наверное»? Ты что… Илья! Ты и вправду не знаешь, о чем они говорили?! Ты… ты… да у меня слов нет! У Тошки и то мозгов больше!

– Кстати, где он?

– У родителей, – пробурчала Дашка, включая воду. – Они там в поход собираются. А ты тему не меняй! Ты рассказывай, рассказывай, отчего это вдруг передумал!

– Я не передумал, – Илья замолчал, пытаясь сообразить, что же сказать. Отмолчаться не выйдет – это понятно: Дашка с детства получала то, чего хотела. В данном случае она хотела объяснений. Но вот беда: не было у Ильи объяснений. Ни внятных, ни невнятных, ни вообще каких-либо. И даже ему самому действия собственные казались совершенно нелогичными.

Да, еще объясним тот факт, что он отправился за Магдой. И тот, что поговорил с ее мужем. Но вот после разговора все же следовало навестить Юленьку. Или хотя бы позвонить.

– Дурак ты, – беззлобно сказала Дашка, расставляя тарелки в шкафу. – И трус.

– Я?

– Ты, ты, и нечего такие глаза удивленные делать. Трусишь. На самом деле она тебе понравилась, вот только связываться боишься, после того что с Аленкой было. Ну да, ты с ней роман, а она возьмет и сбежит… Илья, ну это же глупо, всех по одному человеку мерить! Это… это я даже не знаю как! Иди звони!

– Не пойду.

Дашка только фыркнула и, стегнув ему по спине мокрым полотенцем, повторила:

– Иди. А то без ужина оставлю.

Юленька устала. Юленька сидела на ковре, подогнув колени, подперев рукой подбородок, и думала о том, что устала. И о том, что нужно бы вспомнить, где лежит бабушкин блокнот – в нем уж точно должен быть адрес Зои Павловны, а потом отправиться к ней на квартиру и…

И что-нибудь произойдет.

Звякнул телефон.

– Кто говорит? Слон? – Юленька подмигнула шеренге кукол, устроенных ею на диване. Пускай, завтра, а может, послезавтра она выстирает их наряды, а после оденет, причешет и вернет на самую-самую верхнюю полку, чтобы как раньше.

Или не вернет? Ей ведь совсем не хочется, чтобы как раньше, ей хочется иного, а чего – она сама не знала. Но поймет, обязательно поймет.

А телефон продолжал дребезжать и позвякивать. Телефон требовал немедленного Юленькиного внимания, и она, сняв трубку, привычно прижала ее к уху плечом.

– Алло?

– Юля? – мягкий голос, знакомый голос. Человек-рыба-который-брат-Дашки. За которого Дашка хотела выдать Юленьку замуж или просто познакомить. Интересно, а где она, Дашка? Наверное, рядом стоит, заглядывая через плечо, пытаясь расслышать, подсказывая шепотом нужные фразы.

Ну уж нет! Нельзя думать о людях вот так… это бабушка могла просто взять и обидеть, словами или мыслями, а Юленька другая.

– С тобой все в порядке? – вежливо спросил человек-рыба.

– Да, – ответила Юленька, нащупывая в кармане ключи. – В полном.