Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

– Мой храбрый милый племянник! Но это просто чудо, что ты остался цел. Мог бы лежать сейчас где-нибудь под обрывом с переломанными костями, а я бродила бы по склонам с фонарем и звала тебя… и наверняка накликала бы чудовищ и на свою голову! Даже подумать страшно! – Она жестом велела служанке подойти и снова наполнить тарелку Андо. – Но главное – ты здесь, со мной, и аппетита не потерял. Я уж позабочусь, чтобы с тобой ничего не случилось. Думаю, тебе больше не стоит уходить так далеко от дома.

– Но как же моя живопись? Мои картины?..

– Ты можешь рисовать прямо тут. Напишешь мой дом на фоне этих прекрасных гор. Ах, до чего же мне хочется такую картину! Увидеть свой дом твоими глазами – что может быть лучше? И вид отсюда чудесный, правда?

– Ну, пожалуй, – неохотно признал Андо. Чудесный, спору нет, но далеко не такой вдохновляющий, как на той площадке у водопада.

– Пожалуйста, Андо! Ради меня! Не ходи далеко – хотя бы первое время. Дождись осени. Тогда вся гора укроется пестрой листвой – представляешь, как это будет выглядеть на картинах? А когда выпадет снег…

Тетушка потянулась через стол и нежно положила руку ему на щеку. Андо вдохнул аромат ее духов и закатил глаза от блаженства. Ни от одной женщины не пахло так восхитительно, как от тетушки Сакуры. До чего же она прелестная!

– Как вам будет угодно, – вздохнул он.

– Вот и славно, мой милый. Теперь мне не придется за тебя беспокоиться.

На том и порешив, они повели приятную беседу о городской жизни, о родителях Андо и о его надеждах на будущее. Тетушка Сакура не забывала потчевать гостя отменным сакэ, и язык у Андо постепенно развязывался. Сначала он признался, что мечтает стать великим художником, а после, расхрабрившись, заявил, что ни у кого на свете нет такой красивой тетушки, как у него. Тетушка не упрекнула его за дерзость – лишь улыбнулась с притворной скромностью, взяла его за руку и попросила рассказывать обо всем без утайки. И Андо, несомненно, рассказал, хотя и был уже слишком пьян, чтобы потом припомнить, что именно. Наконец, тетушка высвободилась из его объятий (каким образом она в них оказалась, Андо тоже не помнил) и сказалась уставшей. «Да и тебе давно пора в постель, милый племянничек», – добавила она.

Страдая от уязвленной гордости, Андо плелся по коридору целую вечность – так ему показалось. Он жалел, что тетушка не составила ему компанию, и досадовал на себя, что не собрался с мыслями вовремя, чтобы пригласить ее.

Кое-как доковыляв до своей комнаты, он рухнул на циновку ничком. Сон уже одолевал его, но спать в одежде не хотелось. Казалось, вся комната так и ходит ходуном, но Андо все-таки ухитрился встать на колени, стянул с себя хаори[42] и принялся возиться с узлом пояса-оби. Внезапно что-то с глухим стуком упало на циновку у него между ног. Прищурившись, Андо некоторое время соображал, что же это такое, и, наконец, узнал железное кольцо, которое не так давно пытался выбросить.

Андо нахмурился. Каким образом оно опять оказалось у него? Всех подробностей он не помнил, но был совершенно уверен, что кольцо осталось у того носатого тэнгу.

– Прямо как заговоренное, – пробормотал он и сам же засмеялся над собственной глупостью.

Бросив хаори поверх кольца и так и не сняв юкаты, он распластался на циновке, вздохнул: «Милая, милая тетушка!» – и закрыл глаза.

Если той ночью ему что-то и приснилось, оно утонуло бесследно в чане сакэ у него за ушами. Голова с утра так раскалывалась, что ни о каких ночных кошмарах и тэнгу Андо и думать не желал.

В купальню его отвела другая девушка – на вид едва ли смышленее первой, но эта, по крайней мере, держала язык за зубами. Андо только подивился, откуда тетушка берет таких безмозглых служанок. Впрочем, в горах не так уж много пищи для ума. Может, местные жители со временем отупели и передали свою глупость по наследству – как передается цвет глаз? Надо срочно браться за кисти, а то, чего доброго, он и сам отупеет! Но похмелье оказалось слишком жестоким: Андо не мог даже смотреть на свет. Так что живопись пришлось отложить до завтра.

Тетушка ворковала над ним, и от ее голоса и ласковых прикосновений боль в голове отступала. Она покормила Андо с ложечки и отправила обратно в постель.

* * *