Пляска между ударами сердца

Ни пить, ни есть не хотелось, Фрэнк вообще сомневался, что в него что-то влезет, зато эти двое были уверены, и их издевательские улыбочки свидетельствовали о желании затолкать гадкую дрянь ему в рот, если он заартачится. Поэтому Фрэнк тягучие «сопли» все же проглотил, после чего довольные легионеры удалились.

К счастью, его не вырвало. Отыскав в шкафу майку и напялив ее, он шагнул к окну поглядеть, что за странный нарастающий топот доносится с улицы. Из-за дальнего ангара на площадку вывернула вереница курсантов, ровесников Фрэнки, все голые по пояс, черные и издали похожие друг на друга до безликости. Они резво бежали под окрики сопровождавших их офицеров, но, судя по всему, тренировка уже подходила к концу. Орава построилась вдоль разметки, хором гаркнула что-то, а затем уже толпой наперегонки помчалась в направлении жилого корпуса.

Тишину взорвали крики, курсанты влетели в помещение, словно стадо бизонов. Кто-то рванул в душ, кто-то что-то орал, скрипели пружины матрасов, ящики тумбочек хлопали. Один молодой воленстирец пронесся мимо закутка Фрэнка и… остановился, застыл, затем попятился, вылупив на нового соседа глаза, и громко выкрикнул:

– Парни! Бледный генерала! Тот самый! Зде-э-эсь!!!

Бух-бух-бух! – загромыхали ботинки, и проем заслонили не менее дюжины любопытных физиономий. Фрэнк напрягся, ощутил себя восставшим мертвецом или диковинным зверьком. Какого демона у них двери не предусмотрены?! А что, если…

И тут вся это ватага… набросилась на него.

С вопросами. Как он выбрался, как прожил так долго и не свихнулся, как… как… Кто-то подходил поздравить, одобрительно похлопать по плечу. Со всех сторон летели фразы: «Молодец, парень», «Не ожидал», «Есть потенциал», «Никто не выбирался из колодца спустя столько дней», «Таха из-за тебя проспорил много денег», «Да, бледные иногда удивляют»…

Фрэнк оторопел. Они не смеялись над ним, эти крутые парни, они пригласили его прогуляться по базе в пересмену – тот самый интервал между дневными и ночными тренировками, во время которого начальник базы Таха и позволил ему выходить на улицу. Фрэнк отнекивался, но его позвали смотреть легионерские воздушные корабли. Откуда-то все вокруг знали, что обещал ему генерал Бирлек, сам генерал! И за что. Тогда Фрэнк не утерпел и под пристальными взорами дежурных офицеров поковылял в ангар вместе с несколькими особо общительными курсантами. Там он впервые разглядел вблизи эти летающие машины, все разных конструкций, но приличного вида и правильной аэродинамической формы. Он испытал невиданное воодушевление, проводя ладонями по отполированным до зеркального блеска корпусам, и наконец включился в общение с местными. Всю следующую неделю он наведывался сюда, а механик иногда даже позволял полазить по кабинам.

Время шло, а командующий Легионом не появлялся. Спрашивать про него Фрэнк опасался. Зато вскоре офицеры перестали таскать ему «сопли» вместо еды и сопроводили в столовую. Пищу подавали предельно простую – на завтрак каша, на обед и ужин несоленое мясо с овощами. Есть это все так же не хотелось, но легионеры тщательно следили, чтобы курсанты и Фрэнк оставляли тарелки пустыми. Не иначе у здешних командиров здоровенный пунктик на безвкусной жратве, но ничего не поделаешь, приходилось давиться и доедать.

И все же день настал, командующий прибыл. Фрэнк понял это, завидев охренительно крутой аппарат, приземлявшийся на центральной площадке, срочно строившихся курсантов, действующих легионеров, торопившегося навстречу страшилу Таху.

Взволнованный Фрэнк заметался по своему закутку. Чего уж там, он ждал прилета легендарного военачальника, боялся, переживал, но все же ждал, как преступник рокового приговора. И вот его персональный судья здесь. И надо бы выйти, храбро встретить судьбу, но мальчишка трусил, не смел носа наружу высунуть. И вообще ему запрещено было шляться по базе в неурочное время. Но если выйти под козырек казармы…

Так, надо перебороть себя и пойти. Ладно, он идет, идет… Да.

Примостившись в тени, Фрэнк наблюдал, как тип, обрекший его на два месяца невыносимых страданий, шагает вдоль строя. Наблюдал и не чувствовал ничего, кроме страха. Ни ненависти, ни обиды. Только страх. Огромный высоченный метис с бритым черепом, одетый в форму легионера, украшенную чешуйчатыми наплечниками из зеркального металла и цепочками аксельбантов с наконечниками в виде когтей, иногда останавливался перед некоторыми курсантами, перекидывался с ними парой слов и шел дальше. Парни, на которых генерал обратил внимание, сияли от восторга. Закончив смотр, Таха махнул рукой, и строй как ветром сдуло, беседовать с командующим остались лишь старшие офицеры.