Пляска на бойне

— Известно с кем?

— С одним типом, с которым она познакомилась в «А. А.».

— Может, они просто подружились.

— Нет, не думаю. — Он налил нам обоим чаю. — Ты знаешь, я много таскался по бабам, пока не завязал с выпивкой. Всякий раз, когда шел в бар, говорил себе, что обязательно кого-нибудь подцеплю. Обычно удавалось подцепить только головную боль на следующее утро, но время от времени мне везло. Иногда я даже мог потом что-то вспомнить.

— А иногда предпочел бы не вспоминать.

— Ну да. Дело в том, что с этим я не сразу покончил после того, как пришел в «А. А.». Когда я сильно пил, наш брак чуть совсем не развалился, но когда я почувствовал, что достал ногами дно, и завязал, у нас как-то все наладилось. Она тоже начала ходить в «А. А.» со своими проблемами, так мы и держались. Только у меня, знаешь ли, все время кто-то был на стороне.

— Я не знал.

— Нет? — Он подумал. — А, наверное, это было еще до того, как мы познакомились. Ну, до того, как ты бросил. Потому что через год-два я перестал валять дурака. Не то чтобы решил морально переродиться, нет. Просто как-то перестал, и все тут. Не знаю, может, стал опасаться за свое здоровье — тут как раз появился этот герпес, а потом СПИД, — только не думаю, чтобы это меня напугало. По-моему, просто потерял интерес. — Он отхлебнул глоток чая. — И вот теперь я попал в те девяносто процентов отца Фини, а она нет.

— Что ж, может быть, просто настала ее очередь. Погулять немного.

— Это уже не первый раз.

— Ах, вот оно что, — сказал я.

— Не могу понять, что я по этому поводу чувствую.

— А она знает, что ты знаешь?

— Кто знает, что она знает? Кто знает, что я сам знаю? Я просто хотел, чтобы все оставалось как есть, понимаешь? А так никогда не бывает.

— Знаю, — сказал я. — Вчера я был у Элейн, и она заговорила о том, что начинается на "ж".

— А что начинается на "ж" — «жопа»?

— Женитьба.

— Это то же самое, — сказал он. — Женишься — и окажешься в жопе. Она хочет замуж?

— Этого она не говорила. Сказала, что, если мы поженимся, она перестанет принимать клиентов.

— Клиентов?

— Мужиков.

— А, понял. Значит, у нее такое условие? Женись на мне, и я перестану?

— Нет, совсем не то. Просто теоретические рассуждения. А потом попросила прощения за то, что сказала это слово, и мы решили: пусть все остается как есть. —Я посмотрел в свою чашку так, как когда-то смотрел в стаканчик с виски. — Не знаю, возможно ли это. Мне кажется, когда два человека хотят, чтобы все оставалось как есть, — вот тут как раз и начинаются перемены.

— Что ж, — сказал он, — тебе остается только посмотреть, что будет.

— И жить день за днем, и не пить.

— Вот это мне нравится, — сказал он. — Звучит красиво.

Мы долго сидели, беседуя о всякой всячине. Я рассказал о делах, которыми занимаюсь, — официальном, которое мне никак не дается, и другом, которое не могу бросить. Мы поговорили о бейсболе и о том, как может сказаться на весенних тренировках локаут, устроенный владельцами стадионов. Поговорили о мальчишке из нашей группы, у которого были жуткие проблемы с наркотиками и алкоголем и который сорвался, продержавшись четыре месяца.

Около восьми он сказал:

— Вот что я, пожалуй, сегодня сделаю. Пойду-ка на какое-нибудь такое собрание, где не будет никого из знакомых. Я хочу поговорить на собрании обо всей этой истории с Бев, а тут никак не могу.

— Можешь.

— Могу, но не хочу. Я тут старожил. Не пью со времени всемирного потопа и не хочу, чтобы новички знали, что у меня не все так уж безмятежно. — Он усмехнулся. — Пойду куда-нибудь в центр и выговорюсь вволю — пусть видят, как у меня в голове все перепуталось к дьяволу. Кто знает, может, мне повезет и подвернется какая-нибудь девчонка, которой не хватает отеческой ласки.

— Хорошая идея, — сказал я. — Узнай, нет ли у нее сестры.

Сам я тоже отправился на собрание. В церкви Святого Павла по воскресеньям собраний не бывает, и я пошел в ту группу, что при больнице имени Рузвельта. Среди тех, кто там собрался, было немало больных из отделения детоксикации. Женщина, выступавшая в тот день, начала с героина, бросила после месячного лечения в Миннесоте и следующие пятнадцать лет посвятила пьянству. Теперь она не пила уже почти три года.

После того как она кончила, стали по очереди опрашивать присутствующих. Почти все назвали свое имя и этим ограничились. Я сначала хотел что-то сказать, хотя бы просто для того, чтобы она знала, как приятно было мне ее слушать и как я рад, что она бросила. Но когда очередь дошла до меня, я сказал всего лишь:

— Меня зовут Мэтт, я алкоголик. Сегодня я только послушаю.

После собрания я вернулся в отель. Никто ничего мне не передавал. Часа два я сидел у себя и читал. Кто-то дал мне книжку в бумажной обложке под названием «Справочник Ньюгейтской тюрьмы»[26] — описание всех преступлений, совершенных в Великобритании в семнадцатом и восемнадцатом веках. Она лежала у меня уже с месяц, и по вечерам я прочитывал по нескольку страниц перед сном.