Пляски на сковороде

Да, менять взгляды честно и бескорыстно человек вправе. Но ведь нынешние либералы — это сущие оборот­ни, злобно проклинающие и свой, и наш вчерашний день. И московский интеллигент Гайдар, внук двух талантливых писателей, сын адмирала и докторши наук, ничуть не от­личался в этом от плебея Чубайса — сапожника, выдаю­щего себя за пирожника. Ведь вот что Егор Тимурович од­нажды брякнул с трибуны демократической тусовки: «Из- под красных знамен КПРФ все чаще вылезает коричневая морда!» Это привело в такой восторг Новодворскую, Ха­камада Памфилову и других демдам в чепчиках, что вско­ре на Седьмом съезде своей ныне почившей партии «Дем­выбор» знатный внук и сын наддал жару: «Из-под красных знамен КПРФ все чаще выглядывает коричневая харя!» Ну, хоть бы добавил: «КПРФ, в которой, к стыду моему, состоя­ли и замечательные деды мои, и прекрасные родители, и я сам — разрази меня Господь! — лет пятнадцать». Нет, де­лал вид, что никакого отношения к ВКП(б)-КПСС никто в их клане не имел.

И вот, преставился. И выскочила вся орава его спод­вижников по развалу страны, от Авена до Явлинского. Авен, безгрешный, как Авель, сказал: «Оценить масштаб личности Егора Гайдара, его вклад в развитие страны не­возможно». Однако другие соратники оценили. Так, Борис Немцов возвестил: «Его задачей было спасение страны. Вы­бор был маленький: либо холод, голод, мордобой, война и кровопролитие, либо тяжелые реформы. Он выбрал вто­рое». И что, стало всем тепло и сытно? Даже тем, кто до сих пор, как недавно доложили Путину, живет на 3800 рублей? И не было войн и кровопролитий? А что было и до сих пор есть не только в Ингушетии, Чечне и Дагестане, но даже на самой важной в стране дороге между двумя столицами?

Но громче и пронзительней всех проверещал свою оценку, конечно, Чубайс, этот, по моему представлению, политический Евтушенко. Как всегда, на самой натужной и бесстыдной ноте вранья: «Это был великий человек, это был великий ученый, это был великий государственный деятель». Трижды великий. Хватит? Нет, надо еще: «Мало кто в истории России может сравниться с ним по силе ин­теллекта...» Чубайс рассуждает об интеллекте! Притом — за всю историю России. Сюжет, достойный кисти Айвазов­ского. «Девятый вал наглости»...

И это еще не все. Помните, что Черчилль говорил о Сталине? «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний ее возглавлял такой гений, как Сталин...» Слушайте Чубайса: «Огромной удачей для России стало то, что в один из самых тяжелых моментов ее исто­рии у нее был великий Гайдар...» Один к одному. Сдул, деля­га. Но дальше заковылял на кривых ножках самостоятель­но: «В начале 90-х он, во-первых, спас страну от голода, во вторых, спас страну от гражданской войны, в-третьих, спас страну от распада». Итак, трижды великий трижды спас ро­дину. Почему не дали орденок «За заслуги перед Отечест­вом» хотя бы третьей степени, как Павлу Гусеву из «Мос­ковского комсомольца» за площадку для проституток?

Но деммадам Новодворская отметила и четвертую за- слугу усопшего: «Он спас страну от возврата коммунизма!» Прекрасно! Совершенно непонятно, почему все-таки не выдали орден — хотя бы посмертно.

А что за голод был в начале 90-х и кто как голодал, очень выразительно поведал в «КП» тот же Борис Нем­цов, бывший тогда нижегородским губернатором. Я, гово­рит, «прелести умирающей страны испытал на себе. Жена в четыре часа утра становилась в очередь за молоком...» Боря без молочка не может. И вот однажды в ту голодную пору явился молодой красивый губернатор в Москву к и.о. главы правительства устроить одно дело. Тот устроил. Что дальше? Губернатор вытаскивает... Думаете, бутылку моло­ка? Нет, две банки черной икры килограмма по два, трех­литровую бутыль фирменной водки «Арзамас»— жена, видно, в ночной очереди выстояла — и говорит Гайдару: «Вот, милостивец, прими от голодающих трудящихся Ни­жегородской области, от их губернатора и его жены-стра­далицы...»

По его словам, Гайдар покрыл гостя матом и выгнал из кабинета. А почему нет? Я лично верю. Но это не помеша­ло их теплой дружбе. И не помешало сочинскому аристо­крату Немцову сейчас твердить в один голос с питерским плебеем Чубайсом и даже превзойти его: «Он спас страну от голода, холода, гражданской войны и распада. Спас це­ной своей жизни. Так он войдет в историю. Вот это прав­да». Когда из уст Немцова залетит в мои уши слово «прав­да», я бегу в душ.