Пляски на сковороде

Как видим, он слал жесткие телеграммы со страшными угрозами, обещал беспощадные меры как церковникам, сопротивлявшимся изъятию ценностей в пользу голодаю­щих, так и советским работникам, своим однопартийцам. Другого выхода не существовало. Только так можно было противостоять катастрофической обстановке, сложившей­ся в результате двух войн. По словам Н. Бердяева, «когда России грозили хаос и анархия, Ленин делает нечелове­ческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к труду и дисциплине, к ответ­ственности и учению, к строительству, а не к разрушению. Он громит революционное фразерство, обличает анархи­ческие наклонности». Да, другого пути не было...

Есть хорошее выражение: его еще жареный петух в задницу не клевал. Так говорят о том, кто не испытал труд­ностей, не был в отчаянном положении. Так вот, Ленина жареный петух тогда клевал ежедневно. И вас, Миронов, да и все ваше руководство петух этот тоже клевал, но вы по причине недостатка знания жизни, опыта и «культурки» просто не понимали, что происходит, вам почему-то ка­залось, что это нечто вроде солнечного затмения. Вы по­ступали обратно тому, что требовалось, бегали за пету­хом, чтобы сожрать его. Вот первый сигнал петуха: Ельцин из Беловежской Пущи звонит американскому президен­ту: «Ваше превосходительство, задание выполнено: Сою­за Советских Социалистических Республик больше не су­ществует!» Надо было немедленно арестовать предателя и судить. А вы до самого гроба осыпали его великими блага­ми как героя, а после смерти сохранили для членов его се­мейки и все блага, и полную неприкосновенность, да еще положили сирой вдовице пенсию в 156 тысяч рублей. Не говорю уж о «мерах по увековечению памяти» предателя. Вы лично протестовали против этого бесстыдства?

Потом петух вам, как говорится, всю задницу в кровь исклевал: рушится хозяйство, исчезают деревни, вымира­ет народ, растет преступность... И что вы на это? Во-пер­вых, почти всю экономику отдаете хищникам, которые думают не о стране, а только о наживе. Во-вторых, в де­ревнях разрушаете колхозы, ликвидируете школы и боль­ницы. В-третьих, отменяете всякие льготы для стариков и инвалидов. В-четвертых, запрещаете смертную казнь. Ком­мунисты, придя к власти, тоже отменили казнь, но потом пришлось ввести, и так несколько раз — то отменяли, то вводили, в зависимости от обстоятельств. Вы же — как ба­раны! Недавно народ опять услышал от презимьера: «Ли­беральный путь экономического развития мы менять не будем!» Не будешь, так дождешься, что тебя будут. И это опять «культурки» не хватает!

Еще раз повторю: да, оглашенная телеграмма Ленина жестока. Но было же много фактов совсем иного рода. Так, одного ученого в звании царского генерала арестовали, ему грозила смерть. Горький стал просить за него. «Так, по- вашему, он не знал, что сыновья спрятали оружие в его ла­боратории?— спросил Ленин.— Надо, чтоб это разобрал Дзержинский». И через несколько дней позвонил Горькому из Москвы в Петроград: «Генерала вашего — выпустим, ка­жется, уже и выпустили. Скажите мне, что ему надо для ра­боты». И таких примеров множество. Вот лишь несколько имен спасенных благодаря заступничеству Ленина извест­ных ученых: Г. Ф. Депп, В. П. Осипов, Н. А. Буш, А. А. Крогиус, С. П. Федоров, С. Ф. Ольденбург, В. Н. Туркин, Д. Д. Гримм, Л. В. Щерба...

Да ведь не только ученые. Горький в июле 1921 года говорил с Лениным об аресте священника А. И. Боярского. Ленин запросил И. С. Уншлихта, заместителя Дзержинско­го, о причине ареста. Последовал ответ: «За контрреволю­ционную агитацию, за связь с царской охранкой. Освобо­жден быть не может». Что еще мог сделать Ленин? Однако священника осудили всего на год принудительных работ, а отсидел он лишь два месяца. Есть основание полагать, что это связано именно с запросом Ленина.

С другой стороны, Ленин, как и все, особенно в обста­новке тех дней, мог и ошибаться, мог и получать неверную информацию. Видимо, именно так произошло с известным делом В. Н. Таганцева. С ходатайством о нем обратилась А. Ю. Кадьян, знакомая семьи Ульяновых по Симбир­ску. 10 августа 1921 года Ленин дал распоряжение секре­тарю Л. А. Фотиевой: «Напишите ей, что я письмо прочел, по болезни уехал (ведь еще и болезнь! — В. б.) и поручил вам ответить: Таганцев так серьезно обвиняется, что его ос­вобождение сейчас невозможно. Я наводил справки о нем уже не раз».

А еще случалось и так. Однажды Горький просил за че­тырех человек, которым грозил расстрел. Ленин предло­жил ему взять их на поруки. Тот согласился. «Спасти этих людей не удалось, их поторопились расстрелять,— вспо­минал Горький. — Мне рассказывали, что это убийство вы­звало у Ленина припадок бешенства». А что вызвало у вас, «Дылдин», осуждение молодых нацболов на пять лет за то, что разбили люстру в приемной президента?