Пляски на сковороде

Не кажется ли вам, кавалер, что вы перепутали эпо­хи? Тогда за двадцать лет была создана могучая держа­ва, а в результате двадцатилетнего зверского эксперимен­та, проделанного над страной вами и вашими братьями по разуму, народ вымирает, а экономика до сих пор далека от уровня двадцатилетней давности. Нынешнее бедствен­ное положение вы валите на мировой кризис, на Америку. Не зная ни страны, ни народа нашего, вы же лебезили пе­ред этой Америкой, доходя до вычесывания блох у собаки американского президента, двадцать лет волокли страну в «цивилизованное сообщество», где кризисы и бардаки, бо­лезни и нищета, проститутки и нищие — и вот вы все это получили, да еще ужасней, чем там. Ешьте...

Ваш Путин однажды сказал: «Откровенно говоря, Моск­ва была раньше серым, скучным городом». Ему было скучно без тридцати тысяч бомжей, без «Московского комсомоль­ца» с рекламой «сексуальных услуг», у него с души вороти­ло при виде очередей в Малый театр, в Третьяковку, кон­серваторию... Когда его вознесло в президенты, он поче­му-то первым делом нагрянул в мой родной Литературный институт. И там вдруг признался: «Культурки не хватает». Но с тех пор ведь столько времени минуло, можно было вдо­гонку за Мироновым пару институтов окончить. Увы, куль- турка остается на том же кагэбэшном уровне. А расплачи­ваться за такую «культурку» приходится народу.

Миронов привел «ужасную» телеграмму Ленина Моло- тову от 19 марта 1919 года в связи с конфликтом вокруг изъ­ятия церковных ценностей в соборе города Шуя Иванов­ской области, выставив на первый план жестокость теле­граммы и самой акции «грабежа», как он ее назвал, в ходе которой была расстреляна «часть» тех, кто протестовал.

Между тем в «Известиях ЦК КПСС», №4, 1989 г., отку­да оратор взял телеграмму, в комментариях к ней сказа­но, что произошло столкновение между милицией и полу­ротой солдат с толпой, что были предупредительные вы­стрелы, они не помогли, мало того, «из толпы раздались револьверные выстрелы». В результате были убиты четы­ре человека и легко ранены десять человек.

Лишь мельком упомянул Миронов, что изъятие-то происходило не просто так, а в силу вынужденной необ­ходимости — страшного голода: «В голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов». Эти слова телеграммы Миронов произнести по­стеснялся. А тут вся суть. Умолчал оратор и о том, что в те­леграмме Ленина говорится не о духовенстве вообще, а именно о черносотенном— этот эпитет встречается в те­леграмме более десяти раз.

Возникает вопрос: почему же церковь довела дело до принудительного изъятия ее ценностей? Разве не она, ча­долюбивая, обязана была, как обязана и сейчас, первой кинуться на помощь умиравшему от голода народу? Боль­шевики в столь чрезвычайном положении повторили то, что задолго до них в чрезвычайном же положении делал царь Петр, переливая на пушки колокола, тоже церковные святыни.

В комментариях читаем: «Около 10 пудов серебра было сдано в уездный финансовый отдел; драгоценные камни, жемчужные ризы и другие ценности — в Государственное хранилище ценностей. Все изъятое было взято на особый учет Центральной комиссией помощи голодающим». И это только по одному уезду. Что сказал бы Христос, узнав, что те, кто клянется его именем, имеют такие горы серебра, жемчуга и драгоценных камней в стране, дошедшей до лю­доедства? Не таких ли он изгонял бичом из храма?

А вот еще телеграмма Ленина от 6 января того же 1919 голодного года в Курск — в тамошнюю ЧК и в губисполком: «Немедленно арестовать Когана, члена курского центроза- купа, за то, что он не помог 120-ти голодающим рабочим Москвы и отпустил их с пустыми руками. Опубликовать в газетах и листками, дабы все работники центрозакупов и продорганов знали, что за формальное и бюрократиче­ское отношение к делу, за неумение помочь голодающим рабочим репрессии будут строгими, вплоть до расстрела. Предсовнаркома Ленин».

Что ж вы, Сергей Михайлович, не вспомнили эту теле­граммку? Или не знали о ней? Или вас смутила фамилия Коган? Почему же? Ее можно было очень ловко использо­вать еще и для обвинения Ленина в антисемитизме.

Еще одна телеграмма — в родной Симбирск, губпрод- комиссару: «...Требую максимальной энергии с Вашей сто­роны, неформального отношения к делу всесторонней по­мощи голодающим рабочим. За неуспешность вынужден буду арестовать весь состав ваших учреждений и предать суду. Отдал срочное распоряжение об увеличении паро­возов и вагонов. Вы должны немедленно погрузить имею­щиеся налицо два поезда по 30 вагонов. Телеграфируй­те исполнение. Хлеб от крестьян Вы обязаны принимать днем и ночью. Если подтвердится, что Вы после 4 часов не принимали хлеб, заставляя крестьян ждать до утра, то Вы будете расстреляны. Председатель Совнаркома Ленин».