Пляж острых ощущений

Теперь-то я понимаю, что назначая встречу в занюханном грязном «Пропеллере», он уже знал, что через пару часов смоется «по срочным делам из страны».

Все. Круг замкнулся. Жертв для молоточника не осталось, кроме… Юлианы Ульяновой. Лялькина не в счет. Анна сегодня сказала, что у Маргариты почти нет шансов вернуться к полноценной жизни. Добивать парализованного человека бессмысленно.

— Вам повторить? — обратился ко мне бармен, насмешливо глядя, как я вылизываю фужер.

— Нет, — я поставила фужер на стойку. — Ваша текила дрянь! Но соль хорошая. Отличная, соленая соль!

Я ушла, краем глаза заметив, как бармен недоуменно лизнул солонку.

С утра, отогнав лимузин на фирму, я опять пересела на свой «Харлей» и теперь раздумывала над тем, имею ли я право ехать на нем, употребив текилу. Рассудив, что раз текила была паршивая, значит — имею, я оседлала коня и помчалась по раскаленным южным солнцем улицам. Вряд ли гайцы остановят меня и попросят подышать в трубочку. А если и попросят, я не стану этого делать. Я прибавлю газу и пусть попробуют меня догнать. Эта шальная мысль явно указывала на присутствие в крови градуса, но… дело было уже сделано — я уверенно обгоняла поток, вкручиваясь во все щели.

Было еще одно дельце, которое я так и не довела до конца.

Синяк, которому я заплатила за то, чтобы он нашел мне парня из клумбы остался мной неохваченным. Вдруг тот парень все-таки что-то видел? Разговорить его будет проще, чем Юлиану Ульянову, и если он вдруг откажется от вознаграждения, я приложу к его пяткам раскаленный утюг. Впрочем, эта мысль была, наверное, тоже от градуса, гулявшего в моем организме.

Пивнушка жила в обычном режиме: счастливчики отходили от прилавка и полными кружками; те, кому не хватало наличных, провожали их тоскливыми взглядами. Мой подопечный, заметив меня, весь подобрался, деловито отпихнул соплеменников и ринулся ко мне так, будто я была его престарелой богатой тетей, собравшейся написать завещание.

— Амазонка! — Он чуть не упал от развитой скорости и затормозил только тем, что схватился за руль «Харлея». — Я реально подумал, что ты не приедешь больше! — Наверное, эта мысль была для него невыносима, потому что он скривил отечное лицо в гримасе отчаяния. — Колосняки-то горят! Дай тридцать рублей!..

— Ты сделал то, о чем я тебе просила? — подняв на шлеме забрало, спросила я.

— Обязательность — мое самое гадкое качество! — крикнул он.

— Ну и?.. — От нетерпения я стала притопывать ногой.

— Все сделал, как полагается! Народ опросил, фольклор собрал! — Он сунул руку в карман замусоленных брюк и достал сложенный вчетверо лист бумаги.

Я развернула его и увидела нарисованную таблицу. В левой графе красовались употребляемые обороты, в правой — имя и место обитания страждущего. Я внимательно начала изучать труд.

«Эй, уважаемый, помоги на раскайфовку — классиков с вечера начитался! [10]» — Баклажан, гастроном на Витебской.

«Слышь, братан, дай, сколько можешь, а то с бодуна печень на атомы рассыпается! [11]» — Серый, супермаркет «Сан-Саныч».

«Граждане! Помогите деньгами! Белинского очень почитать хочется, а с утра косорыловым пробавляюся! [12]» — Паша Ворота, пивная у Пьяной дороги.

«Друзья мои, спасите от мандыгара, с вечера на коленвале градус штудировал! [13]» — Лешка-алкаш, по всему городу шляется.

«Папаня, трудной водой не угостишь? [14]» — Саня Вертолет, у кафе «Улет».

«Займи полтинничек, пойду горниста сыграю! [15]» — Толик Горнист, автозаправка у Паршивой горы.

— Ошибок нет?! — участливо поинтересовался синяк.

— Ошибок нет. Но и того, что мне надо, тоже нет!

— Продолжать изыскания?

— Продолжай, — вздохнула я и достала из кармана пятисотку.

— Может, за вредность добавишь? — неуверенно спросил он.

— И какая же это у тебя вредность? — стало мне интересно.

— Так это, знаешь, с каким отребьем общаться приходится?!! У-у-у-у!! — Похоже, он искренне верил в то, о чем говорил. Похоже, он искренне верил, что сам этим «отребьем» еще не стал.

Я вздохнула, достала еще полтинник, ручку, и на купюре написала свой номер мобильного.

— Давай так, если найдешь парня, который просит у народа буквально двести рублей, буквально на два дня, позвони мне по этому телефону.

— Есть, амазонка! — Синяк зачем-то отдал мне честь и тут же сник, поняв, что очевидно, эта сумма последняя. — А если парня найду, штуку добавишь?

— Добавлю, — кивнула я и, газанув, уехала.

* * *

День был брошен коту под хвост.

Я так и сказала Бизе, вернувшись:

— День — коту под хвост! Я ничего не добилась, ничего не узнала, и ни на шаг не приблизилась к истине. Селепухин погиб, Чувилин срочно свалил из города. Все! Глухо. Тупик. Осталась одна Юлиана! Одна Юлиана… Слушай, выход один.

— Какой? — вяло поинтересовался Бизон.

Он лежал на диване и безучастно рассматривал потолок.

— Заставить ее говорить! Уговаривать, умолять, угрожать, пытать, наконец!

Я стала ходить по комнате, меряя шагами пространство, но его — пространства, было так мало! Я то и дело упиралась носом то в стенку, то в окно. Наверное, следовало все же выбрать апартаменты в доме побольше.