Пляжная музыка

Лагуну за нашим временным домом я использовал и в качестве игровой площадки, и в качестве учебника. В сильную жару мы ловили с ней крабов на рыбьи головы и куриные шеи. Я доказал Ли, что мясо атлантического голубого краба — один из самых потрясающих деликатесов в царстве еды и по вкусу даже лучше мяса омаров из штата Мэн. Вместе мы наловили целую бадью крабов и почистили их на заднем дворе на столе для пикников: их белое мясо блестело и пахло морской водой. Я научил Ли варить суп из крабов на крепком рыбном бульоне, который мы вываривали целый день. Я признаю не просто хорошие, а идеальные бульоны. Когда суп нам надоел, я научил ее готовить крабовые котлеты, используя только мясо клешней; я связывал полученную массу с помощью муки и яичных белков, а потом добавлял для аромата шабли, каперсы, лук-шалот и кайенский перец. Я не оскверняю свой крабовый фарш ни хлебными крошками, ни раскрошенными крекерами. Нельзя забивать вкус самого краба. Как повар, я передал все свои предрассудки Ли, а она, как прилежная ученица, приняла мою точку зрения и сделала ее своей. Каждый вечер мы готовили вместе, создавая собственный банк воспоминаний, чтобы бережно хранить их всю жизнь.

А еще я научил Ли идеально жарить цыплят, причем не только на южный, но и на итальянский манер, выпекать хлеб, готовить салаты и мясо для барбекю, чистить устриц менее чем за пять секунд, запекать в пергаменте рыбу со свежим чесноком, имбирем, белым вином и соевым соусом, печь не только печенье с шоколадной крошкой, но и песочное, которое у Ли получалось даже лучше, чем у Люси. Только на кухне я не ощущал на своих плечах всей тяжести мира; готовка всегда была для меня высшей формой игры, и я с наслаждением и дрожью передавал свой дар делать еду настоящим событием.

Во время отлива мы обычно отправлялись в небольшие бухты, где я учил Ли забрасывать сеть. Я даже купил ей маленькую сеть, показал, как следует наматывать шнур вокруг левого запястья, обеими руками распределять ее между свинцовыми грузилами, а перед тем, как забросить, брать ее в зубы. Объяснил, что разворачивание сети подобно кружению накрахмаленной нижней юбки во время тура вальса. Это был медленный, но верный способ наловить к ужину креветок. И быстрый способ поймать наживку.

Я показал Ли, что под водой на каждом дюйме идет кровавая бойня или ждет засада: все обитатели моря — охотники. Даже самая мелкая рыбешка кажется морской щукой в восприятии мира крабовой молоди и моллюсков.

Наполнив ведра наживкой, мы насаживали ее на крючки и принимались удить в прибое пятнистого окуня, камбалу и саргуса.

— Нет такого животного, которого нельзя было бы съесть, — сказал я однажды утром, когда Ли вытащила на берег пятнистого окуня. — Если понадобится, ты сможешь съесть эту рыбу сырой.

— А вот и нет, — ответила она. — Не понадобится.

— Откуда ты знаешь?

— Когда вырасту, стану такой, как ты, — заявила Ли, — у меня будут кредитные карточки.

Я рассмеялся.

— Послушай. Я не шучу. Ты можешь есть насекомых, яйца черепах. И морскую черепаху съешь, если приспичит. Лягушек, енотов, опоссумов. Мир протеина велик и разнообразен.

— Меня сейчас стошнит, — поморщилась Ли.

— Никогда не знаешь, что ждет тебя впереди, — сказал я и, помолчав, добавил: — В жизни каждого человека время от времени случается что-то ужасное. Что-то, выходящее за рамки обыденности. Я хочу, чтобы ты крепко стояла на ногах. Чтобы ты не оплошала и была готова к любым неожиданностям. Хотя нельзя подготовиться ко всему. Жизнь подкидывает человеку всякие сюрпризы. Взять хотя бы мою мать. Она в конце концов разводится с моим отцом, этим никчемным пьяницей, выходит замуж за хорошего человека, и тут сзади к ней подкрадывается лейкемия и сбивает ее с ног. Все плохое происходит ночью, когда ты спишь и теряешь бдительность.

— Ты не должен называть своего отца никчемным, — нахмурилась Ли. — Это нехорошо.

— Ли, ты первый ребенок, способный заставить меня почувствовать свою незрелость.

— Ты плохо относишься к своему папе, — сказала она, не глядя на меня. — И все остальные тоже.

— Но он постоянно пьяный.

— Может, так бывает с одинокими людьми.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Он навещает меня в школе во время ланча, — сообщила Ли. — Он всегда очень добрый со мной и вовсе не пьяный. Папочка, он такой хороший, и я знаю, что он хочет, чтобы ты его больше любил.

— Мне бы тоже этого очень хотелось.

— Это твой долг — любить его, — заявила Ли. — Ведь он твой отец.

— У тебя еще нос не дорос, чтобы мною командовать!

— Но ведь ты сам учил меня быть со всеми любезной.

— Разреши мне внести маленькую поправку, — сказал я. — Будь любезна со всеми, кроме моего отца.

— Ты плохой сын, — печально покачала головой Ли. — И все мои дяди тоже. За исключением Джона Хардина. Он всех любит.

— Джон Хардин не в счет, — ответил я.

— Ты не понимаешь Джона Хардина, — возразила она. — Так же как не понимаешь своего папу.

— Ты умна не по годам.

— Ну и что же? Я рада, что я взрослая. А тебе разве не нравится? — спросила Ли.