Пляжное чтение

– А что, если у нас не будет счастливого конца, Гас? – прошептала я.

Было видно, что он обдумывает это, но его руки все еще скользили, сжимались и толкали меня, как будто они не могли находиться на одном месте. Его темные глаза впились в мои глаза. И его взгляд был по-прежнему сексуальным и злым, но теперь он казался менее сексуальным и менее злым. Это был… просто Гас.

– Тогда, может быть, нам стоит сейчас насладиться нашим счастьем? – произнес Гас.

– Сейчас я счастлива.

Я произносила это, пробуя слова на вкус, перекатывая их на языке, как хорошее вино. Все обещания, которые мы когда-либо давали в жизни, сосредоточились в одном мгновении, в котором мы живем. Так и было.

Сейчас я счастлива. Я могла бы жить с этим. Могла бы научиться жить с этим.

Он медленно начал раскачивать меня взад и вперед. Я обвила руками его шею, а он обхватил меня за талию. И мы двигались, учась танцевать под дождем.

Глава 28 Спустя девять месяцев

– Готова? – спросил Гас.

Я прижимала к груди предварительный экземпляр «Великого семейства Маркони», подозревая, что никогда не буду по-настоящему готова. Не для этой книги и не для него, Августа Эверетта. Но оторваться от него было все равно что упасть головой вниз с самолета, и я могла только надеяться, что кто-то внизу решит подняться и подхватить меня. Я спросила Гаса:

– А ты?

Он склонил голову набок и задумался. Он только что достиг стадии редактирования своей книги, поэтому его рукопись была скреплена простыми канцелярскими скрепками, а не дешевым переплетом в мягкой обложке, используемым для предварительных копий.

В конце концов моя книга была продана за три недели до его книги, но его книгу продали дороже. Мы оба решили отказаться от псевдонимов, поскольку писали книги, которыми гордились. Хоть они и отличались от того, что мы делали обычно, они все равно оставались нашими.

Было странно не разглядеть маленького солнца над волнами – эмблемы «Сэнди Лоу» – на корешке, где она неизменно присутствовала на всех моих других книгах. Но я знала, что на моей следующей работе – «Ворчуне» – эмблема будет той же, и это радовало.

От книги «Ворчун» мои читатели будут в восторге. Мне она тоже нравилась. Не больше и не меньше, чем я полюбила «Семью Маркони». Но, возможно, я чувствовала себя более защищенной в случае с «Маркони», чем с другими своими работами, потому что не знала, как их будут судить.

Аня настаивала на том, что любой, кто не захочет запеленать книгу о Маркони в самый мягкий шелк суперобложки, просто свинья и не нуждается в жемчуге. Конечно, она не написала, а сказала это мне лично, когда сегодня утром отправляла первую рецензию. Эта рецензия была в основном положительной, за исключением того, что характеризовала всех героев как «неуклюжих», а Элеонору ни много ни мало «слишком назойливой».

– Думаю, что да, готов, – ответил Гас и протянул мне свою стопку страниц.

У него не было причин для беспокойства, и я мысленно сказала себе, что тоже не волнуюсь. В прошлом году я прочитала обе его книги, а он прочел все три мои, и до сих пор сочинения друг друга не вызывали у нас отвращения.

На самом деле чтение «Откровений» было похоже на плавание в море мыслей Гаса. Эта книга была душераздирающей и красивой, но она содержала некоторые очень смешные моменты, а чаще очень странные.

Я передала ему свою книгу, и он ухмыльнулся, глядя на иллюстрированную обложку – на полосы циркового шатра, спускающиеся в завитки снизу. Эти ленты словно обвивались вокруг силуэтов персонажей, связывая их вместе.

– Сегодня хороший день, – сказал Гас.

Иногда он говорил это и прежде – обычно когда мы были в процессе чего-то обыденного. Например, когда мы загружали посудомоечную машину или в нашей домашней одежде вытирали пыль в передней комнате его дома. В феврале я продала папин дом и с тех пор много времени проводила в соседском пляжном домике. Впрочем, иногда Гас приезжал ко мне на квартиру в город. Моя квартира находилась над музыкальным магазином, и днем, работая в моем укромном уголке для завтрака, мы могли слышать, как бродячие студенты колледжа останавливались, чтобы проверить барабанные установки, которые они никогда не поместили бы в своих общежитиях. Хоть это беспокоило нас, но в этом было нечто нас сближающее. Честно говоря, иногда нам с Гасом даже нравилось ворчать вместе.

Вечером, когда магазин закрывался, его владельцы, брат и сестра средних лет с одинаковыми костяными клипсами в ушах, всегда включали музыку погромче (Дилана, Нила Янга, Crazy Horse или The Rolling Stones), а потом сидели на заднем крыльце, покуривая одну сигарету на двоих. Мы с Гасом сидели на моем крошечном балкончике над ними и позволяли запахам и звукам плыть к нам. «Хороший денек», – говорил Август, а если он случайно захлопывал балконную дверь, запирая нас на нем, то произносил что-то вроде: «Ну и денек, черт возьми».