Пляжное чтение

– Вообще-то он собирался убить ее, – решительно заявил Гас, – чтобы спасти ее душу. Я еще не решил, будет ли это действие тем, что в конце концов разрушит культ, – просто арестуют всех лидеров и все такое, или он станет новым пророком. Мне понравился первый вариант, потому что он больше похож на замкнутый круг. Он хочет вытащить ее из культа и делает это. Он хочет уничтожить культ и делает это. Но второй вариант мне кажется в некотором смысле более цикличным. Словно бы каждый новый член секты с комплексом героя может в конечном итоге делать именно то, что делает первоначальный лидер культа. Я не знаю. Может быть, в самом конце романа у меня появится молодой человек или женщина с пристрастием к наркотикам…

– Мило, – произнесла я скептически.

– Вот и я так думаю, – ответил он.

– Так. Есть идеи не для этой ужасной версии романа?

– Есть, мне понравилась твоя затея про юг Франции. Это просто огонь!

– Рада, что ты смотришь на многое так же, как я.

– Ну, как бы там ни было, – сказал он. – Я что-нибудь придумаю. Романтическая комедия про мрачный культ – это уже вещь. Что насчет тебя? Что у тебя за книга?

Я притворилась, что меня тошнит прямо на колени.

– Мило, – эхом отозвался он, одарив меня улыбкой.

Говоря об огне внутри него, я ничуть не преувеличивала. Иногда мне казалось, что этот огонь отражается в его глазах. Сейчас в салоне его машины было темно, и его глаза не должны были так блестеть ни по каким законам физики. От такого неуважения к законам природы моя кожа начала гореть под этим взглядом.

– Я понятия не имею, что это за книга, – сказала я, когда он наконец снова посмотрел на дорогу. – И понятия не имею, о чем она будет. Я думаю, речь пойдет о девушке.

Он подождал несколько секунд, пока я продолжу, а потом шутливо воскликнул:

– Даже так?!

– Я знаю.

Это было еще не все, что я знала. В моей книге будет отец, которого обожала героиня. Там будет любовница отца, пляжный домик у озера и мать героини. Но даже если отношения между мной и Гасом Эвереттом потеплели, я не была готова к дальнейшим вопросам, которые могли бы продолжить этот разговор.

– А почему ты сюда переехал? – спросила я после долгого молчания.

Гас заерзал на сиденье. Очевидно, было еще много вещей, о которых он не хотел говорить со мной.

– Ради книги, – сказал он. – Я давно читал об этом культе, который исповедуют здесь. Еще в девяностые годы. У его основателя была большая территория в лесу, пока его не разорили. Там творилось всякое беззаконие. Я здесь уже около пяти лет, опрашиваю людей, провожу исследования и все такое.

– Серьезно? Ты работаешь над этим уже пять лет?

Он посмотрел в мою сторону:

– Это тяжелая исследовательская работа. В течение этого времени я успел закончить свою вторую книгу на другие темы и совершить творческий тур. Не думай, что это пять лет непрерывной работы за пишущей машинкой с одной бутылкой воды на столе.

– Твой доктор будет рад услышать это.

Некоторое время мы ехали в напряженном молчании, а потом Гас опустил стекло, что дало мне моральное право опустить свое. Гул от бьющего в открытые окна теплого воздуха рассеял тишину, а с ней и неудобство молчания. Так мы были просто похожи на двух незнакомцев на одном пляже, в автобусе или на пароме.

Пока мы ехали, солнце дюйм за дюймом уползло за горизонт. В конце концов Гас поиграл с радио, остановившись на ретрорадиостанции с композициями Пола Саймона.

– Мне нравится эта песня, – сказал он мне сквозь шум ветра в машине.

– Неужели? – удивленно переспросил я. – А я думала, что ты заставишь меня всю дорогу слушать кавер-версию «Hurt» Эллиота Смита или Джонни Кэша.

Гас закатил глаза, но продолжал улыбаться:

– А я подумал, что ты принесешь с собой весь плейлист Мэрайи Кэри.

– Черт, жаль, что я об этом не подумала.

Его хриплый смех был почти не слышен на ветру, но я услышала достаточно, чтобы мои щеки вспыхнули.

Прошло два часа, прежде чем мы выехали на шоссе, а затем еще тридцать минут ехали по обледенелым проселочным дорогам, освещенным только светом фар и звездами над головой.

Наконец мы свернули с извилистой лесной дороги на посыпанную гравием стоянку бара с рифленой жестяной крышей. Вывеска на его светящемся шатре гласила: «У воды». За исключением нескольких мотоциклов и пикапа «Тойота», стоянка была пуста, но окна, освещенные рекламными знаками Будвайзера и Миллера, показывали плотную толпу внутри бара.

– Будь честен, – сказала я. – Ты привез меня сюда, чтобы убить?

Мы вылезли из машины, и Гас брелком поднял стекла.

– Пожалуйста, – возразил он. – Мы ехали три часа. Для убийства у меня есть отличное место в самом Медвежьем углу.

– Все твои интервью проходят в жутких забегаловках в лесу? – спросила я.

Он пожал плечами:

– Только самые лучшие.

Ветра не было, в стоячем воздухе было жарко и липко, через каждые несколько футов мы преодолевали новое облако москитов и светлячков. Мне показалось, что я слышу «воду», о которой говорилось в названии бара, но она была почему-то где-то в лесу позади него. И это было не само озеро, как мне показалось, а, наверное, ручей.