Пляжный детектив

– Говорят, из-за Рылькова.

– Странная история получается, – проговорил Николай.

Софья положила на стол папку:

– Вот! Это ее рисунки.

Он развязал шнурки и пересмотрел два десятка акварелей и карандашных рисунков.

– Не за что зацепиться.

– А для меня здесь много воспоминаний, – возразила Софья. – Это – у озера в парке, там мы рисовали с натуры. А это – фрукты из воска, которые лежали в вазе у Марты Самуиловны: яблоко, груша и банан.

– Зачем вы занимались рисунком? Ни одна из вас не стала художницей: ни ты, ни Лена, ни Анька.

– В те времена все девочки мечтали стать модельерами, а Марта Самуиловна, Анькина мать, преподавала рисование. Мы были увлечены и часто рисовали в ее квартире. – Софья показала рисунок карандашом: – Вот, например, сквер Космонавтов: деревья, скамейки и памятник. Вид из окна Марты Самуиловны.

Николай собрал следственные материалы и запер их в сейф. Потом снял со спинки стула пиджак:

– Идем, провожу.

Они спустились по лестнице и вышли на улицу. Там, шагая рядом с Николаем, Софья спросила:

– Как продвигается расследование? Есть что-то новое?

– Пришел результат анализа ДНК. Найденное тело принадлежит Лене Лейбман. И еще… – Он замялся. – Не знаю, стоит ли говорить. Похоже, перед смертью у нее был половой контакт.

Софья удивилась:

– Через двадцать лет на мумии обнаружили сперму?

– Не сперму, а мужские лобковые волосы. Но по ним преступника не найти.

– Жаль…

– Ты вспоминала обо мне? – вдруг спросил Николай.

– Вспоминала, – призналась Софья.

– И я вспоминал. Дня не было, чтобы не думал о тебе.

– Я виновата перед тобой. Прости меня, Коля.

– Зла на тебя не держу. – Он обнял Софью и крепко прижал к себе. – Вот видишь, как все обернулось.

День четвертый

– Сонечка, дорогая! – Открыв дверь, Марта Самуиловна бросилась обниматься. Потом сразу захлопотала: – Проходи, проходи в комнату!

Из кухни с пирогом вышла Анна и мимоходом чмокнула Софью:

– Привет!

Комната, где жила Марта Самуиловна, нисколько не изменилась. Мебель была все та же, поменялись только окно и обои.

– Как поживаешь, москвичка? – Марта Самуиловна поставила в вазу цветы, которые принесла гостья. – Совсем забыла наши края.

– Подожди-и-и… – многообещающе протянула Анна. – Сейчас она будет спрашивать про мужа, про семью.

– Я не замужем, – улыбнулась Софья.

– Так и не вышла? – разочарованно ахнула Марта Самуиловна. – Вот и моя Анька – тоже.

– С чего ты взяла, что все женщины непременно должны быть замужем? – нахмурилась Анна. – А может, я не хочу!

Мать с дочерью вступили в перепалку, и было видно, что эту тему здесь обсуждали часто. Софья прошлась по комнате и остановилась возле окна. Увидела знакомые места: сквер Космонавтов, деревья, скамейки, но памятника на месте не было.

– Послушайте! – Она резко обернулась. – Куда делся памятник космонавтам?

– Его из наших окон не видно, – объяснила Марта Самуиловна.

– Разве?

– Его видно вон из того крыла. – Она указала рукой на окна соседнего подъезда.

– Как странно. Мне казалось, что сейчас подойду к окну и увижу.

– Ты просто забыла. Знала, что памятник есть, и нафантазировала себе.

Они сели за стол, Марта Самуиловна угощала Софью пирогами и расспрашивала о московском житье-бытье. Та отвечала и даже смеялась, но при этом считала минуты до того момента, когда останется наедине со своими мыслями.

Застолье продолжалось около часа, после чего Софья вышла на улицу и дважды обошла вокруг дома. Потом она позвонила Николаю:

– Это я. Можешь говорить?

– Да. Могу.

– Помнишь тот карандашный набросок? Вид из окна Марты Самуиловны: сквер Космонавтов, деревья, скамейки и памятник.

– Ну, предположим.

– Так вот! Из окон Марты Самуиловны памятник не видно.

– И что это значит?

– Лена Лейбман рисовала этот набросок, находясь в другой квартире.

– Постой, не так быстро… – Николай помолчал. – Как она там оказалась?

– Не знаю.

– Может, пошла к подружке?

– Не было никакой подружки. Я точно знаю.

– Определила номер квартиры?

– Двенадцать.

– Улица? Дом? Записываю…

– Школьная, сорок семь.

– Ну, хорошо. – Пообещал Николай. – Я проверю, кто проживал по этому адресу. Что-нибудь еще?

– Скажи, где можно купить хороших продуктов? – спросила Софья.

– Там же, где и раньше. На рынке.

Приехав на рынок, Софья отправилась в мясные ряды – хотелось порадовать тетю Машу настоящими мясными котлетами. Она обошла прилавки, выбрала самый приличный и, отступив на шаг, с кем-то столкнулась.

Позади нее вскрикнула женщина:

– Нельзя же так, в самом деле!

Используя опыт столичной жизни, Софья приготовилась ответить, что у нее нет глаз на затылке. Однако, обернувшись, она увидела мать Лены Лейбман: красивую ухоженную женщину с пустыми глазами.

– Здравствуйте, Виктория Ильинична. Вы меня помните?

Вглядевшись в ее лицо, женщина отшатнулась, но потом взяла себя в руки:

– Ты – Соня Садкова.

– Как поживаете?

– Я тороплюсь… – Виктория Ильинична сделала попытку уйти, но Софья горячо попросила:

– Не уходите!

Лицо женщины исказила гримаса боли.

– Ну что еще тебе от меня надо?

– Я не виновата в ее смерти…

– А я ни в чем тебя не виню. Но говорить с тобой не хочу.