Пляжный клуб

– Здесь ты в безопасности, – возразил Мак.

Она сердито ткнула вилкой в кусочек латука.

– Я тут одна не останусь.

– Марибель, здесь тебе ничего не грозит, наш дом в глубине острова. Чем дальше от воды, тем лучше. Все обойдется.

– Обойдется? – Она отбросила вилку и вперила в него недовольный взгляд. – То есть я должна коротать дни одна? В страшный ураган, какого не видали здесь сорок лет? А если дерево упадет? А если электричество вырубят?

– Электричество так или иначе отключат, – сказал Мак. – Пусть у тебя под рукой будут свечи и фонарик.

– Отлично. Выходит, три дня без света, в одиночестве. Просто замечательно. Мы с тобой, между прочим, помолвлены. – Марибель сунула ему под нос кольцо. – Это видел? Мы теперь вместе, куда ты – туда и я. Так что я тоже поеду в отель.

– И не думай.

– Я тебе не нужна, только мешаюсь под ногами, – посетовала она.

– Но речь идет о твоей безопасности.

– Ты думаешь только о себе. Всегда.

– Это как понимать? – спросил Мак.

– А сам как считаешь? – Ее губы скривились в недовольной гримасе. – Ты думаешь только о себе и своей поганой работе.

– Послушай, – произнес Мак, стараясь сохранять спокойствие, – ты не будешь жить в отеле. И не веди себя как пятилетняя девочка.

Марибель вскочила, ткнула Мака в плечо и замахнулась, словно собираясь ударить. Он вскинул руки, заслоняя лицо.

– Что ты творишь? – Она полоснула его ногтями по руке, выступила кровь. – Да что на тебя нашло?

Мак пошел к раковине, прополоскал рану. Марибель рухнула в кресло и зарыдала. Пока Мак стоял, изучая отметины на руке, звякнула посуда. Он обернулся. Марибель сидела, уткнувшись локтями в тарелку, и рыдала, закрыв руками лицо.

– Милая, ну что с тобой?

Она схватила тарелку и швырнула ее со всех сил. Тарелка шмякнулась о журнальный стол и разбилась. Повсюду разлетелись салат и лазанья.

– Да что такое?! – воскликнул Мак. – Всего меня расцарапала. Посмотри, у меня кровь течет. С ума, что ли, сошла?

Она кивнула. Ее локти были перемазаны красным соусом и салатной заправкой.

– Ты меня не любишь… Ты никогда меня не любил!

– Люблю, – возразил Мак. – Я предложил тебе пожениться. Ты ведь этого хотела? Я сделал то, чего ты хотела.

Тут Марибель поднялась, с грохотом опрокинув стул.

– Я хочу, чтобы ты сам этого захотел! – закричала она. – Так же сильно, как и я. А ты не хочешь!

Мак попытался ее схватить, но она наотмашь его ударила, отгоняя. У нее горело лицо, она так сильно плакала, что невозможно было разглядеть глаз.

– Послушай, все люди разные. Я не могу чувствовать то же, что и ты, потому что я – не ты. Я – это я, стараюсь, как могу.

– Значит, плохо стараешься! – взвизгнула Марибель. – Плохо! Ты меня не любишь! – Она стала колотить себя по лицу ладонями. – Я плохая! Ты меня не любишь! Не любишь! Не любишь!

Мак схватил ее за руки. Она сопротивлялась, плакала навзрыд; на него пахнуло жарким чесночным дыханием. Он крепко стиснул ее запястья.

– Я люблю тебя так же сильно.

На ее лице расцветал след от пощечины, которую она себе влепила. На ее милом и нежном личике. Да только что он мог сделать, если ей всего мало?

– Отпусти, мне больно! – крикнула Марибель. Мак отпустил ее запястья – на коже остались белые отметины от его пальцев. Она бросилась в спальню, захлопнула дверь и заперлась на замок.

Мак постучал:

– Открой, пожалуйста. Мари, я не понимаю, что происходит.

Ответа не последовало. Из-за двери доносились сдавленные рыдания. Мак старался изо всех сил, старался как мог, и все равно ничего не вышло. Он постоял под дверью, прислушиваясь, потом убрал разбитую посуду и разбросанную еду, закрыл фольгой противень с лазаньей. Омыв под краном кровоточащие царапины, приложил к ним чистое полотенце и снова постучал:

– Мари, ну пожалуйста. Скажи, что у нас не так.

– Все не так! – закричала она. – Ты не так. Я не так. Все не так.

– Марибель, открой дверь. Пожалуйста.

– Оставь меня в покое!

Он покрутил дверную ручку – заперто. Можно, конечно, вскрыть замок каким-нибудь инструментом, да только что толку? Какой смысл? Все равно все не так.

Он отошел к дивану и включил канал погоды.

Фрида отчалила от побережья Нью-Джерси.

Лейси Гарднер пыталась думать об урагане – и не могла. Ее тревожило что-то другое. Она забыла, как выглядит Максимилиан. Странно. Лейси закрывала глаза и пыталась вспомнить его за каким-нибудь привычным занятием – как он читает, сидя в кресле, как пытается загнать в лунку сложный мяч… Ничего не выходило. Образ никак не всплывал в памяти.

Она собрала все фотографии Максимилиана, что у нее были, и разложила на журнальном столике. В общем счете их накопилась двадцать одна, начиная с тридцати трех лет, где он позировал в военной форме, и заканчивая последним фото, на крыльце дома на Клифф-роуд, сделанным минувшим летом. Лейси внимательно всматривалась в каждый снимок, откидывалась на спинку дивана, закрывала глаза и…

Пустота.