Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

Так что, несмотря на травлю Щедрина в Европе, в Москву они вернуться не могли. «Послушайте, я 46 лет на вас работала, на эту страну – и все впустую, – кипела Плисецкая. – Мне Галя Вишневская еще когда говорила: уезжай, они тебя все равно выбросят. И представьте: так все и случилось. Ставить ничего не давали. Написала письмо Горбачеву. Очень короткое и серьезное письмо. Он мне не ответил. Это и был ответ: катись-ка ты отсюда. Я и укатилась. Честно говоря, приезжать часто нет желания. Когда видишь это все из прекрасного далека, не так больно. Не знаю, кому на Руси жить хорошо. По-моему, никому. <…> Меня эта страна растоптала. Здесь всегда все было против человека». Кстати, на излете советской власти Щедрина избрали депутатом Верховного Совета СССР. Он тогда яростно полемизировал с Горбачевым – настолько, что, бывало, генсек не хотел пускать композитора на трибуну.

Годы спустя Майя чуть смягчилась: говорила, что «во всем происходящем была виновата не Россия, а люди. Тогда, в конце 1980-х, ситуация сложилась жесткая, в те годы хозяйничала Раиса Максимовна, вела себя, как средневековая феодалка: делала все что хотела. Она во всем разбиралась, принимала все решения, вмешивалась и в судьбы балета. Конечно, это не вызывало восторга».

В феврале 1992 года корреспондент газеты «Труд» в Париже В. Прокофьев опубликовал материал «Плисецкая в переводе с французского» о серии выступлений «Гиганты балета» в театре на Елисейских Полях. Давать интервью советским журналистам Майя тогда отказалась, но поговорила с французом Р. Сервэном из «Фигаро». Советскому корреспонденту пришлось довольствоваться переводом: «Намерения Горбачева были прекрасны, но он не знал, куда идет. То, что он сделал, для Европы очень хорошо: свобода мысли, крушение Берлинской стены. Однако все это привело также и к войне в Югославии».

Интервью Майи Михайловны начала 1990-х – резкие, острые: тогда появилась возможность говорить открыто. Не писать статьи в газеты «Правда», «Советская культура» и «Труд» о счастье артиста балета работать не покладая ног на благо своей великой родины, а говорить то, что думаешь на самом деле. Вероятно, она всегда так думала, но не имела возможности сказать: чревато.

Двадцать четвертого июня 1997 года Майя случайно открыла дневник, в котором годом ранее писала о травле Родиона Константиновича: «За прошедший год ситуация пошла вспять. Дождалась я при жизни, нежданно, что так быстро пошли перемены в отношении Щедрина. Хотя враги еще не сдаются, кусают где могут, но… Триумфальные премьеры уже состоялись. <…> У Родиона теперь много заказов, и даже от недругов. Я счастлива. Счастлива, что это оказалось раньше, чем я надеялась».

В Советском Союзе нужно было жить долго, чтобы дождаться перемен. Майя Плисецкая пережила многих своих недругов и гонителей и даже сам Советский Союз. Всю жизнь была последовательна в одном – оставалась яростной и бескомпромиссной антисталинисткой: «А я что – должна была говорить, что Сталин был золото? Вот вам! Этого не будет никогда. Ни при какой власти я этого не скажу». Со Сталиным у нее личные счеты.

Кармен. От мечты до памятника. Музыка

Когда Ролан Пети решил поставить свой балет, он даже не задумывался над музыкой: конечно, Бизе! Аранжировку и оркестровку сделал Томми Дессер. После премьеры в 1949 году известный французский писатель Франсуа Мориак возмутился тем, что музыку Бизе для балета использовали с купюрами и перестановками. Но это не изменило стойкой ассоциации: если Кармен, то Бизе.