Плюс-минус бесконечность

Остро ощущаю их правоту: моя наивность не знает предела. Есть ли еще среди нас хоть один «энтузиаст», или я был последним?

Увы, не узнаешь: все очень здорово научились притворяться, лицемерить. Нужен энтузиазм? Пожалуйста!

И вот я дважды нарушил правила игры — пренебрег «политдолгом» ради встреч с Урмом.

Реут взбеленился и, конечно же, решил меня проработать. Заба-вная была, вероятно, картина: в кресле, под огромным портретом Лоора, рассерженный старичок молодого возраста, а напротив, словно преступник перед судьей, — я. Не сижу, разумеется, — стою. Ковыряю ногой дырку в полу, слушаю нудные нравоучения, а сам раскаляюсь, как металлическая болванка в электромагнитном поле.

И вдруг меня прорвало.

— Вспомни, Реут, — крикнул я, — как ты прислуживал Тису, нашему заклятому врагу, агенту «призраков»! Как поддерживал его под локоток, а он похлопывал тебя по плечу! И что за пятно на стене, здесь, кажется, висел портрет Тиса?

Даже и подумать не мог, как испугается Реут! Он не побледнел, — бледнее, чем был, стать невозможно! — а посинел и начал хватать губами воздух.

— Тэ-эк… тэ-эк… — и вдруг взмолился: — Тише, прошу тебя! Поверь, у меня нет с Тисом ничего общего!

Меня осенило:

— Разве не Тис посадил тебя в это кресло?!

— Откуда ты узнал? — подскочил Реут. — Тебе сказал Урм? Тэ-эк… Это ему дорого обойдется! Не зря я подозревал вас обоих!

— Можешь поделиться своей догадкой с «верняками». Но и у меня найдется, что сказать им!

Я блефовал. И тем не менее достиг цели: охватившая Реута ярость мгновенно погасла, уступив место паническому страху.

— Прости, Фан… — слезы потекли по мучнистому лицу, оставляя серые борозды. — Я сам не знаю, что говорю. Я вовсе не хотел угрожать тебе. Я неудачно пошутил, Фан! Не выдавай меня, ты славный парень! Я всегда симпатизировал тебе, не веришь?

Мне стало противно.

— Ладно, живи! — сказал я с презрением. — Но если со мной или с Урмом что-нибудь случится, «вернякам» все будет известно. Уразумел?

Он мелко и часто закивал, словно голова затряслась, что еще больше подчеркнуло его сходство со стариком. Выполз из кресла и под локоток, как тогда Тиса, проводил меня к выходу.

— Тэ-эк… Я могу быть спокоен? — заискивающе спросил на прощание.

— Это зависит от тебя, — буркнул я, сдерживая злость, и захлопнул за собой дверь отсека. Было так мерзко, будто вывалялся в грязи.

В тот вечер я, не без похвальбы, рассказал Асде о ссоре с Реутом:

— Проучил его! Будет знать, с кем имеет дело!

— Глупо! — к моему изумлению воскликнула Асда. — Зачем ты связался с этим мерзавцем? Считаешь его побежденным? Уверяю тебя, ты ошибаешься. Он лишь временно отступил и теперь ждет случая, чтобы расправиться с тобой.

— Не посмеет, — рассмеялся я.

Однако Асда оставалась непривычно мрачной, — такой я ее прежде не видел. Даже глаза изменили цвет: были сиреневыми, а стали темносерыми, со свинцовым отливом.

— Не думал, что ты такая трусиха, — нарочито беззаботным тоном произнес я. — Мы вроде бы поменялись местами: вспомни, как я упрекал тебя в неосторожности. Пойми, Реута нужно было хорошенько проучить, чтобы не зазнавался, и я это сделал.

— Наивный мальчишка!

Я рассвирепел.

— Вы оба, Урм и ты, точно сговорились. Обвиняете меня в наивности! И само слово «наивность» произносите как «недомыслие» или даже «идиотизм». Если я такой идиот, то бегите от меня, куда глаза глядят!

— Не устраивай истерики, Фан, — сказала Асда дрожащим голосом. — Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Люблю таким, каков ты есть. Может быть, именно за эту твою наивность или за что-то другое, скрывающееся под ее видом. Но я не могу оставаться в стороне, когда чувствую, что тебе грозит беда. А Урм… Он умный и опытный, ты же сам говорил. Расскажи ему обо всем. Тем более, что ты и его невольно подставил под удар!

— То-то Урм посмеется, узнав об этой ссоре!

— Не думаю. Иди к нему, не теряя времени!

Урм даже не улыбнулся, несмотря на то, что я очень смешно разыграл в лицах сцену стычки с Реутом.

— Похоже, — сказал он озабоченно. — Из тебя получился бы неплохой комедиант. Жаль, что у нас нет театра.

— Ты сердишься? Я поступил глупо?

— А сам как думаешь?

— Не знаю…

— Связываться с Реутом не стоило, но что уж теперь… Хорошо хоть, что не скрыл от меня!

— Это Асда посоветовала, — признался я смущенно.

— На редкость умная девушка, — похвалил Урм так, словно был знаком с ней не только по моим рассказам.

— Ей стало страшно за меня.

— А тебе самому не страшно?

— Я ничего не боюсь.

— И зря, — заметил Урм. — Ничего не бояться — то же самое, что ничего не любить. Бойся, но умей обуздать страх.

— Ну, а ты испытывал страх?

— Я человек, а не робот.

— А любовь?

К моему удивлению, Урм смутился.

— Не до того было.

— «Ничего не бояться…» — передразнил я.

— «То же самое, что ничего не любить»? Ошибаешься. Любить можно не только женщину. Моя любовь отдана Геме. «Логову вра-га», — как ты сказал однажды.

Я густо покраснел.

— Ничего удивительного, — успокоил меня Урм. — В тебе с детства поддерживали ненависть к прародине. А что думаешь о ней сейчас?