Плюс-минус бесконечность

– Лежи-лежи! Молчи! Тебе вредно! – запоздало засуетилась Лена, бестолково подтыкая тонкое холодное одеяло. – Я сама тебе все скажу! Все, что ты хочешь сейчас спросить… В общем, так. Ты мне сказала, что собираешься к своему отцу в его загородный дом – помнишь, я тебе сведенья о его недвижимости доставала? Ну, вот ты и поехала. И по дороге туда или обратно попала в аварию. Машина твоя сгорела – и черт с ней, новую тебе купим, как очухаешься. Тебя, наверно, от удара выкинуло на землю – это и спасло. Правда, сверху свалился пласт земли, присыпал хорошенько, поэтому нашли тебя, только когда светало уже… Нет-нет, не дергайся, ничего непоправимого! Сотрясение мозга, переломы нескольких ребер, руки и ключицы. Остальное – ушибы, ссадины… Пару швов наложили где-то в районе бедра… Короче, хоть и больно, но фигня… Легко отделалась, до свадьбы заживет… Ну, в смысле скоро… Съездила я туда, где это произошло, там машина обугленная – или то, что от нее осталось – до сих пор в канаве валяется, а место лентой ограждения обтянуто… Какого хрена тебя туда понесло среди ночи, скажи на милость?! Там же тупик дальше, вернее, кусты и залив! Свернула, что ли, не в ту сторону? Да нет, это фигура речи, не надо ничего объяснять… Я ж понимаю, что раз поехала – значит, была причина… Просто полиция тоже не понимает… Дача отца твоего пустая стоит… Но это неважно… Лёся, тебе нельзя говорить! И вообще волноваться нельзя! Ты лучше моргай! Лёся!!

Больная неуклюже пыталась подняться, силясь шире открыть глаза, разлепить спекшиеся губы:

– Меня… столкнула… – разобрала Лена, заметавшаяся над подругой в страхе прикоснуться к ране и неумелостью причинить боль. – Она.

– Кто – она? – спросил вдруг сзади нетерпеливый мужской голос и, обернувшись, Лена увидела знакомого, уже раз наведывавшегося, вечно раздраженного опера в условно накинутом поверх свитера халате. – Вас столкнули с дороги, и вы знаете – кто? Я правильно понял?

– Врач запретил ее беспокоить! Он не разрешает разговаривать… – опомнившись, кинулась на помощь верная подруга, но от нее, как и всегда в жизни, отмахнулись:

– Она уже разговаривает безо всякого разрешения, – огрызнулся опер. – А мне что, прикажете еще раз сюда тащиться за ее показаниями?.. Кто вас столкнул, гражданка?

– Она сказала… Сказала… «Ну, что… получила… получила моего… моего брата?»… – внятно прошептала Лёся, но это было все, на что у нее достало сил – две светлые щелки исчезли.

– Чьего брата? – насторожился полицейский, ни на что интересное до того момента не рассчитывавший.

Обреченный похоронить свою живую и деятельную натуру под горой макулатурных отчетов, он все-таки за молодостью лет не успел еще покрыться непроницаемым слоем полуды и не вполне оставил давнюю юношескую мечту, продолжая смутно верить в грядущее, какое-нибудь особенное, необычное, предназначенное к раскрытию только им преступление. Парень неосознанно подался вперед, почти хищно нависнув над койкой пострадавшей. Но рука отчетливо безобразной женщины, в первую же секунду мысленно списанной им в отвал, как и всеми другими мужчинами на свете, мягко отстранила его:

– Даже мне это уже ясно… – проворчала Лена и с твердым сознанием своего права сварливо добавила: – Уйдите, дайте поспать человеку! А сами делом займитесь – извечным, мужским: cherchez la femme. Что-что, а уж это вы умеете…

27 августа 2018 г.

Санкт-Петербург – Новый Иерусалим