Плюс-минус бесконечность

– Скажите, какая сентиментальность! У тебя, что ли, они есть? А мне вот, представь, чужую бабу не жалко. Я ее и пальцем, между прочим, не тронула, она сама перевернулась… А вот дочь родную – мне жалко. Мне шестьдесят четыре года стукнуло – рак вырезали, да кто его знает, где и когда метастазы выстрелят… И с чем ты тут без меня останешься? С двумя неоконченными образованиями? Забыла, как я тебе липовые дипломы у метро покупала, чтоб этому придурку предъявить? У настоящих работодателей такое, поди, не прокатит! А куда ты без подлинного документа, кроме как на «подай-убери-напечатай»? Доверчивая, все время ожигающаяся о каких-то сутенеров! Даже платье нормальное купить себе неспособная – вечно в каких-то колхозных шмотках… А чем я тебе могла помочь, на сестринские-то полторы ставки? Даже на квартиру отдельную не заработать, спасибо от бабки твоей площадь осталась! Машине пятнадцать лет, того и гляди, на ходу рассыплется – спасибо, хоть тебе почти новую купили на его подачки! Вот ты хочешь, чтоб я теперь с тобой «честно поделилась» и выпустила – дурищу сорокалетнюю! – в свободное плаванье. А ведь не отдаешь себе отчет, что первый же проходимец обдерет тебя, как липку, и просто выкинет на помойку, – а ты и не поймешь ничего! Думаешь, хитрая: старого проститута ловко обработала – типа, Мата Хари? Но ведь каждый твой шаг именно я тебе подробно расписала, каждый жест в тебя вложила, каждое слово! Вот кого мне жалко, если вдруг, не ровен час, околею! И себя – немножко, представь себе! Потому как подыхать на бесплатной больничной койке в коридоре и врагу не пожелаю! И дома неделями орать не хочу, так, чтоб на всю лестницу слышно было, как – помнишь – соседка сверху, которая тоже от рака матки помирала! Хоть откинуться достойно, за собственные денежки… А ты говоришь – «жалко». У пчелки в жопке, у киськи – в письке, у собачки – в срачке!!! Вот где жалко, а у меня его, извини, нету!!! Давно уже…

– Мамочка, не плачь! Все ведь закончилось, теперь будет только хорошо… Мама, ну, что ты, Господи…

– Вот только Его не зови! Нечего: не для нас Он. А для таких, как этот наш… Им Он все дает – за просто так. А нам – дулю под нос. А потом еще не хочет, чтобы мы свое сами брали, без Его участия…

– Ну, не скажи… Если б твоя школьная подруга не была нотариусом – ничего бы у нас не получилось. Подпись человека в таком состоянии никто и никогда законно не заверил бы… Подумаешь – три миллиона всего за это взяла. По-божески, можно сказать… Это же для тебя теперь капля в море! Так, может, это Он нам одноклассницу твою и послал, а?

– Дай салфетку, тушь течет… Действительно, что это я сегодня рассопливилась… Это, наверно, следовая реакция… Ну да, конечно… Нет, дочка, – таких Он не посылает. Таких посылает… не Он… Ты чему смеешься?

– Я просто вспомнила, как этот урод первый раз увидел нашего Ромео на верхней площадке… «Милости просим, – говорит, – господин Мефистофель»… Слушай, он ведь, пожалуй, и правда в тот момент подумал, что к нему сам сатана явился!

– Не оставлять же собаку в городе… Но следить надо было лучше… Хотя плевать, ты же их, в конце концов, познакомила – и ничего…

– Ромео – что… По-настоящему страшно мне было три раза – аж ноги подкашивались…

– Дай угадаю… Два я точно знаю: первый – когда он удрал, накачанный нейролептиками и с флягой коньяка в кармане, – да и в той клофелин был; второй – это, конечно, когда ты первый раз сунулась к нему подписывать бумаги, а он отказался… Я бы, наверно, на месте обгадилась: мозги – дело темное; хоть по всем правилам он давно уже никаких букв различать не должен был – да кто ж с уверенностью скажет… Тем более что «Дарственная» и «Завещание» крупно так, черными буквами напечатано… Я за дверью стояла – и то тряслась, как перед наркозом… А третий… Когда он в постель тебя потащил? Да с чего бы – тебе-то! – пугаться? Когда он во двор нагишом среди ночи выскочил? Глупости: ты за конец его – и обратно… Нет, не знаю… Сдаюсь!

– Недавно он принялся своему приятелю названивать, а робот сказал, что номер не существует. Конечно, твоя идея стереть все номера из его телефона… Еще и вставить новую сим-карту с теми же именами, да неправильными цифрами… Это был гениальный ход – но вдруг он заметил бы? Хоть я и переадресовала всех, кто ему звонил, на себя, – а ну, как он сам все-таки до кого-нибудь по памяти дозвонился бы?! Стоит передо мной – лохматый, смердючий, борода желтая, глазами вращает… Телефоном трясет – «Испохабили!» – кричит… И требует немедленно собирать вещи… Уж и не помню, какие кнопки я там тыкала, – сама себе позвонила, кажется, лишь бы он длинные гудки услышал: мой-то телефон внизу остался, в нашем с тобой домике… Думаю, сейчас возьмет, 112 наберет – и полиция приедет… Вообще от страха соображать перестала…