Плющ

Ты решил, что я забыл про тебя? Бьюсь об заклад, ты так и подумал. А я не забыл. Невозможно забыть про вора, который украл всё лучшее из чужой книги, а потом отказал в публикации. И про то, как ты пытался меня опозорить. Интересно, как ты будешь выглядеть с членом в собственном ухе? Ха-ха (но это не шутка).

Жди меня, «большой мальчик».

Генерал-майор Энтони Р. Хекслер (в отставке)

P.S. Розы - красные,

А фиалки - синие.

Я приду и кастрирую

Воришку жидову.

Г.М.Э.Р.Х. (в отставке)[73]

Телеграмма от М-ра Джона Кентона Рут Танака

Кому: Г-же Рут Танака

Бульвар Кресэнт, дом 10411

Город Лос-Анжелес, штат Калифорния, 90024

10 марта 1981 года

Дорогая Рут,

Вероятно, я непроходимо глуп, но одна паранойя порождает другую, а я до сих пор не могу до тебя дозвониться. Сегодня утром наконец-то проскочил через дурацкий автоответчик и поговорил с твоей соседкой по комнате, которая сказала, что не видела тебя последние два дня. В ее голосе я услышал что-то странное. Надеюсь, она была всего лишь пьяна. Срочно позвони мне, или я припрусь к тебе на этих выходных. Люблю тебя.

Джон

10 марта 1981 года

Дорогой Джон,

Я представляю себе, нет, я точно знаю, что тебе ужасно интересно, почему последние три недели от меня не было вестей. Причина довольно проста - я чувствовала за собой вину. И причина, по которой я пишу тебе, а не звоню по телефону, заключается в том, что я малодушна. Также, думаю (ты, возможно, и не поверишь, когда дочитаешь это письмо до конца, самое тяжелое письмо в моей жизни), это из-за того, что я очень люблю тебя и не хочу причинять тебе боль. Хотя письмо всё равно причинит тебе боль, и это доводит меня до отчаяния.

Джон, я встретила мужчину по имени Тоби Андерсон и влюбилась в него до беспамятства. Если это для тебя важно (скорее всего, нет), я познакомилась с ним на одном из двух курсов театрального искусства эпохи английской Реставрации[74]. Долгое время я старательно его избегала и держалась от него поодаль, прошу, верь мне, но с середины февраля я не могла больше сопротивляться, и отдалась на милость судьбе.

Последние три недели превратились для меня в кошмар. Я не ожидаю от тебя сочувствия и понимания, но надеюсь, ты поверишь, что я говорю правду. Хотя ты находишься на Восточном побережье, а я - в трех тысячах милях от тебя к Западу, у меня было ощущение, что я от тебя прячусь. И я пряталась. Пряталась! Не в том смысле, что ты мог вернуться пораньше с работы и застукать меня с Тоби, но я чувствовала себя ужасно. Я потеряла покой, аппетит и сон, не могла заниматься йогой и ходить на тренировки Джейн Фонды[75]. Мои оценки стали ухудшаться, но черт с ними, оценками, мое внутреннее состояние стало ухудшаться.

Я избегала твоих телефонных звонков, потому что услышать твой голос было для меня наказанием, он возвращал меня домой и напоминал мне, какой лгуньей и обманщицей я стала.

Две ночи назад ситуация достигла апогея, когда Тоби подарил мне прелестное бриллиантовое обручальное кольцо. Он сказал, чтобы я приняла этот подарок, сказал, надеется, что я хочу принять этот подарок, но прежде я должна поговорить с тобой или написать тебе. Джон, он такой благородный мужчина, и ирония судьбы заключается в том, что при других обстоятельствах он бы тебе очень понравился, я в этом уверена.

Я не выдержала и разрыдалась в его руках, и скоро мы оба рыдали навзрыд. В результате я приняла его предложение и сказала, что в конце недели надену это великолепное любовное кольцо. Думаю, мы поженимся в июне.

Как видишь, в конце концов, я решила выйти из своей трусливой норки, пишу тебе, а не звоню, и в последние два дня я основательно засела за учебу, не хожу на лекции, практически поселившись в библиотеке, где готовлюсь к вступительному экзамену по трансформационной грамматике[76]. Но к черту Ноама Хомского[77] с его глубокой структурой! И, возможно, ты не поверишь, но каждое слово письма, которое ты читаешь, отдается болью в моем сердце.

Джон, если ты захочешь поговорить со мной (я пойму, если не захочешь), можешь позвонить мне через неделю… после того, как у тебя будет возможность всё обдумать и взвесить. Я так привыкла к твоему обаянию и твоей доброте и поэтому очень боюсь увидеть тебя в гневе и услышать твои обвинения. Но решать тебе, и я должна «принять тебя таким, какой ты есть». Но тебе нужно время, чтобы успокоиться и выпустить пар, и мне тоже нужно время. Ты получишь это письмо числа одиннадцатого. Я буду у себя с 19-00 до 21-30 с 18-го числа по 22-е, одновременно желая, чтобы ты позвонил, и, боясь этого. До той поры не звони, надеюсь, ты меня поймешь. И я знаю, ты поймешь, ты, который всегда был самым понимающим мужчиной, несмотря на свое постоянное самобичевание.