Плюшевый оракул

— Как хочется, так и ведите себя, — сказал Окунев. — Не сдерживайтесь. Хоть ругайтесь, хоть рыдайте. Под настроение.

Веронике легче всего далась отрешенность. «Обнаружив» исчезновение канареечного фолькса, она уже побегала и поразмахивала руками. Немного искренних слез размазала по щекам. Сейчас сидела, разглядывая землю под ногами, и покорно дожидалась внимания к проблеме компетентных органов.

Через какое-то время к сидящей неподвижно девушке слетелась стая голубей. Как к памятнику всем отчаявшимся. Позже к пернатым присоединилась полосатая кошка, спряталась за кроссовками Вероники и, повиливая задом, приготовилась к прыжку. Но отчего-то передумала охотиться. Улеглась в пожухлую траву под лавочкой и принялась нализывать полосатое брюшко. Вероника переместила взгляд на серо-коричневую городскую хищницу, на ум пришли слова Стендаля: «Я так люблю все естественное, что останавливаюсь на улице поглядеть, как собака гложет кость»… Маленькие главные заботы животного завораживали, Вероника смотрела на кошку; той не понравилось внимание — острые ушки отошли назад. Зверек с укоризной поглядел на бестолково любопытствующего человека, дернул шкурой и выбрался из-под лавки. Всем видом презирая таких же бестолковых голубей, кошка неторопливо направилась к помойкам. Но стая все-таки взлетела, и одиночество, как и желала вчера Вероника, стало полным. Хотя птицы и зверек могли б остаться для компании.

А полицейские не торопились приезжать. Ника подозревала, что это связано с необходимостью: люди Окунева пытаются обнаружить человека, давно и настойчиво наблюдавшего за «памятником-воробьем» возле парковки. Старалась не раздражаться.

Судя по тому, что машина с мигалкой таки прибыла по адресу, ничего конкретного оперативники не определили. Или, хочется надеяться, наоборот — кого-то выделили, осталось лишь проверить, двинется ли этот тип за Вероникой из двора.

Относительно «пары остановок на троллейбусе» Лорхен здорово ошиблась. Давно по улицам пешком не ходит и общественным транспортом не пользуется. Доверчивая Вероника неспешно топала по проспекту, приятная погода ранней осени, впрочем, звала прогуляться; по дороге на глаза попалась вывеска крохотного ювелирного магазина. Ника зашла туда, следуя расписанной роли, поглазела на выставку украшений под стеклом и отказалась от помощи любезной продавщицы.

Та с поразительной послушностью не стала досаждать.

Вероника невесело хмыкнула: на завсегдатая таких салонов она явно не похожа. Пожалуй, нужно добавить во взгляд энтузиазма. Иначе она выглядит как девушка, убивающая время или зашедшая переждать дождь. Которого, кстати, не было.

Поглазев достаточно, Вероника вышла из магазинчика, прикинула расстояние, соотнеся его с номером дома из сопроводительной записки Лорхен, и заставила себе не вздыхать трагически: поездка на троллейбусе не совсем то, что нужно для видимости «куда ноги понесли». Тут нужна именно прогулка.

Цепляясь носками кроссовок об асфальт, «задумчивая» Вероника уныло побрела вперед по курсу.

Примерно через полкилометра ей снова встретилась вывеска, включающая слово «ювелирная».

Заглянуть и сюда?

Наверное, стоит. Ника поднялась по невы со кому крыльцу, скрылась за дверью от автомобильного шума. И поняла, что оказалась в мастерской по ремонту ювелирных изделий — небольшом помещении чуть больше ее кухни, где за плексигласовой перегородкой сидел полный важный дядька с шикарными усами и пышными бакенбардами. Он глянул на посетительницу одним глазом — второй был совершенно закрыт налобной лупой. Не заметил в ней рвения и желания поговорить, вернулся к работе.

А Веронике вдруг стало смешно. Полумятова представила, как офигел талантливый ворюга, когда увидел ее входящей в мастерскую. Он мог подумать, что кулинар решилась-таки выковырять для продажи пару бриллиантов из оправы и, не дай бог, уже предъявляет «незначительные» перстеньки занятому дядьке. Приценивается, скольких ей хватит на новую машину.

«Пусть поволнуется, ворюга», — мстительно подумала кондитер. Неспешно и детально ознакомилась с прейскурантом услуг, вышла на крыльцо лишь спустя минут десять. Постояла, оглядываясь и поправляя сумку на плече…

Мимо торопливо шагали москвичи и гости столицы, никто не притормаживал, не делал вид, будто заинтересовался витриной или завязывает шнурок. Вероника показалась себе Ассоль, выглядывающей в бурном море капитана Грея. Стоит, как на скале, прищурившись, каменные ступени обтекают людские волны, мимо проносятся «лодочки»-автомобили, мечтательница Ассоль грезит о любви, а не прикидывает, сколько можно хапнуть за платиновый браслет…

Добавив к штампам толику абсурда, слегка повеселевшая Вероника спустилась с крыльца и бодро порысила по проспекту. До антикварного магазина, «в который заглядывают и ценители», оставалась одна троллейбусная остановка.